— Что значит «не имею права»? — возмущенно пробасил он. — Тут тебе класс, а не дискотека. Мне лучше знать, что я могу иметь и что не могу!
— Нет, не имеете, Роман Иванович, — уперлась Школьникова.
Роман Иванович от такой дерзости на мгновение онемел, затем потребовал:
— Поясни позицию, Школьникова.
— Ну, молодец, Машка, — прошептал Пашков на ухо Олегу. — Грамотно время тянет.
— Поясняю, Роман Иванович, — уверенно продолжала Школьникова. — У нас какой сейчас урок?
— Литературы, — ответил пожилой учитель.
— Нет, — возразила Школьникова. — У нас по расписанию первый урок химия. Значит, сейчас вы имеете право спрашивать меня только по химии.
— Что-что? — уставился на нее литератор.
— Ваш урок по расписанию пятый, — спокойно продолжала Школьникова. — Вот на пятом уроке, если хотите, я вам и прочту стихотворение.
— Какая разница? — пожал плечами Роман Иванович. — Первый урок. Пятый урок… Я вам на сегодня задал выучить стихотворение Некрасова. И теперь ты, Школьникова, должна мне его ответить.
— Нет, не должна, — гнула свое Школьникова. — У меня до пятого урока еще есть время. Я как раз рассчитала, что за перемены как следует выучу вашего Некрасова.
— Некрасов не мой! — разгневался Роман Иванович. — Его гений принадлежит народу!
— А мне без разницы, — отмахнулась Моя Длина. — Пусть народу принадлежит. Только я вам, Роман Иванович, раньше пятого урока отвечать отказываюсь.
Тут терпение у Романа Ивановича окончательно лопнуло. Оглушительно треснув кулаком по столу, он взревел:
— Школьникова! К доске, я сказал!
— Не пойду, — вновь отказалась Школьникова.
— Она не пойдет! — захохотал Марат Ахметов. — Вот если бы вы, Роман Иванович, попросили ее пересказать какой-нибудь любовный роман… А ничего другого она не читает!
— Заткнись, новый русский! — кинулась с кулаками Моя Длина на Марата.
Тот бросился по проходу.
— Ахметов, на место! Школьникова, к доске!
Чувствуя, что ситуация окончательно выходит у него из-под контроля, Роман Иванович вскочил на ноги. Точнее, он попытался вскочить, однако тут же почувствовал, что не может отделиться от стула. То есть тело Романа Ивановича от стула отделилось, а вот брюки категорически воспротивились. Поэтому, неловко подскочив вверх, грузный литератор вновь опустился на стул. Не поняв, что с ним происходит, учитель повторил попытку, однако результат оказался прежним. По классу прокатились смешки.
— Что это с ним? — изумленно спросил Олег у Пашкова.
— Не знаю, — ухмыльнулся Пашков. — Но, по-моему, Роман прилип.
— И когда ты только успел? — еще сильнее удивился Олег.