Остальные усмехнулись.
— Кстати, — вдруг посерьезнел Олег. — Настоящие коллекционеры еще и не на такое способны. Поэтому…
— Не знаю уж, какой он коллекционер, — перебил Женька. — Но тот парень, который у него в “шестерках”, жутко перепугался.
— Ничего удивительного, — откликнулась Моя Длина. — Если тот, второй, крупно прокололся и ошибку свою не сумеет исправить, ему придется плохо.
— Думаю, что не просто плохо, — был с ней согласен Пашков, — а вообще кранты.
— Голубятник дал ему три дня срока на исправление, — напомнил Женька.
— Значит, придется нам действовать оперативно, — принялся тщательно протирать очки платком Олег.
— Наверное, лучше всего нам сразу пойти к майору Василенко, — посоветовал Темыч.
Владимир Иванович Василенко, работавший в отделении милиции на Сретенке, часто приходил им на помощь, когда расследования достигали критических точек. Правда, по словам майора, еще неизвестно, кто кому больше помогал. Благодаря этим ребятам ему удалось задержать нескольких очень опасных преступников. Сейчас всем семерым было ясно: явись они к Владимиру Ивановичу, тот, разумеется, внимательно их выслушает. Однако пока они сами мало что знают. Не исключена возможность, что они вообще ошибаются. Поэтому Олег решительно возразил:
— К Василенко рано. Нужно еще самим как следует все разнюхать.
— Тем более, что у нас есть повод, — добавила Таня. — Зайдем вроде бы справиться о судьбе голубя.
— И клетку Мичмана надо забрать, — вмешался Пашков.
— Вот именно, — заговорщицки подмигнул друзьям Олег. — А заодно и прощупаем, что за «птица» этот голубятник.
— Рожа у него, между прочим, когда он беседовал со своим подчиненным, была совсем не голубиная, — заметил Женька.
— Орел в голубиных перьях, — фыркнула Катя.
— В общем, зайдем к нему и попытаемся как можно больше выяснить, — подвел итог Олег. — А теперь пошли.
И он первым двинулся по направлению к школе.
Однако еще до того, как ребята достигли дверей родной две тысячи первой, Пашков потянул Женьку в глубь школьного двора.
— Ты чего? — удивился долговязый мальчик.
— Разговор есть, — сурово произнес Лешка. Женька изумился еще сильней. На обычно
веселом лице Пашкова воцарилось угрюмо-мрачное выражение.
— Не советую тебе пастись в чужом огороде, — с угрозой изрек он.
— В каком еще огороде? — уставился на него Женька.
— Сам должен понимать. Не маленький, — сжал кулаки Пашков.
— Ты о чем? — растерянно спросил Женька.
— О подлых друзьях, — злобно проговорил Пашков. — Которые по ночам звонят чужим девушкам.
— Я? По ночам? Чужим? — лихорадочно соображал Женька, чьей девушке его угораздило позвонить ночью.