Одну из моих кукол звали Ира, кроме того, у меня был Петрушка, который надевался на пальцы, я представляла им разные сцены и разговаривала за него, и еще был большой медведь. Почему-то я его не любила. Он был страшно облезлый, внутри у него что-то сухо трещало.
Однажды мама и папа, как обычно, поутру ушли. Я осталась в квартире с нянечкой, которая занималась хозяйством на кухне. В своей комнате я разговорилась со своей любимой куклой Ирой, и не знаю, то ли она подала мне идею, а может быть, запахи, шедшие из кухни. Только я потихоньку пробралась в столовую и стащила из буфета огромный кухонный нож с костяной ручкой. Я знала, что в комнате у нас всегда была электрическая плита (с металлическими спиральками), которую включали для подогрева в холодные дни. Потом я взяла медведя, положила его на пол и разрезала на куски, затем поставила детскую игрушечную сковородку на плиту, вставила штепсель в розетку, разложила куски медвежатины на сковородке. Мишка запылал довольно быстро. Нянечка прибежала из кухни с кувшином воды, так как запах горелого быстро распространился по всей квартире.
Она плеснула на мое "блюдо", и оно завоняло и задымилось еще больше. Опилки из медведя плавали по всему паркету, я рыдала, оправдываясь тем, что хотела приготовить ужин для папы и мамы. Но где-то внутри себя я была рада, что расправилась с ненавистным мне скрипучим зверем. Скрыть это происшествие от родителей не удалось. Меня наказали жестоко, отняли все книжки на несколько дней. Нянюшка переживала больше меня. Она чуть не плакала от жалости ко мне, целовала и успокаивала.
Мама моя, красавица, драматическая актриса, полжизни проработала в ТЮЗе (начинала у Брянцева). Приехала она в Ленинград в 1935-м с Камчатки, наполовину нанайка, а вторая половина украинской крови. Все в ее семье были охотники и золотоискатели, сама она унаследовала от своей матери Марии Курковой удивительный дар шитья, вязания, вышивки, прекрасно готовила, любила равно людей и животных. Так что детство свое я проводила не только на ершовском рояле, но и за кулисами ТЮЗа, в окружении живых сказок. Мама обладала на редкость стойким и сильным характером; она похоронила двух малолетних детей (мою младшую сестру и брата), это горе было сильнейшим потрясением для нее. Когда отец привез маму из больницы, ее волосы из сине-черных стали совершенно седыми. Мне было пять лет, помню, как я испугалась, в первый момент я не узнала ее и заплакала.
Школу образца пятидесятых годов и особенно ее учителей я ненавидела. Видимо, это было "взаимно". Все-таки я как-то умудрялась переходить из класса в класс. Мне было неинтересно учиться, читала я все подряд и "запоем", а интереснее всего мне было дома, с музыкой и живописью, в общении с родителями и их друзьями. Меня всю жизнь тянуло к взрослым разговорам, я всем сердцем и душой чувствовала и почти осознавала эту особенность нашего домашнего "оазиса".