Так вот чем объясняется эта жестокость, стальным стержнем засевшая в нем! Он сам развил в себе это качество, чтобы выжить, и не только выжить, но и подняться наверх, чтобы остаться наверху. Именно это сформировало в нем мрачные и безжалостные черты характера, которые ежеминутно ощущала в нем Габи и которых так боялась.
– Как звали вашу мать? – робко спросила она.
– Анна. Анна Эстрадо. – Он мельком взглянул на Габи. – Конечно, дед хотел дать мне свое имя, но меня воспитала Виктория, и было бы предательством по отношению к ней менять фамилию. Поэтому я отказался.
– Вы отказались?! – Несмотря на волнение, охватившее Габи, она не могла не засмеяться при мысли о тринадцатилетнем мальчике с гордо поднятой головой, который был лишен всего, но посмел вызывающе вести себя с доном Рамоном. И о том, что старику, столкнувшемуся с еще более заносчивым характером, чем у него самого, пришлось отступить. Она только тряхнула головой. – О, небеса!
На лице Луиса на мгновение мелькнула улыбка.
– Но мы пришли к компромиссу, и я стал Луисом Гуэрро Эстрадо.
– И вам всегда удается достичь компромисса? – спросила Габи, и в ее голосе послышалась усмешка.
Луис мрачно посмотрел на нее. Его глаза сузились, как у кошки.
– Я стараюсь не делать из этого привычки.
Мгновение Габи сидела молча, а затем вздохнула.
– Все эти годы дед был одинок. Потерять обоих детей и ничего не знать ни о вас, ни обо мне…
– Ну вы-то, по крайней мере, уже постарались наверстать потерянное время! – едко заметил Луис.
Габи пристально посмотрела на него. Ее глаза наполнились слезами.
– Я не имела в виду, что… – начала она нетвердо, но Луис уже вскочил на ноги. Шестью большими шагами отмерив расстояние до лошади, он вскочил в седло, взмахнул хлыстом и, не оглядываясь на Габи, легким галопом поскакал к дому.
Спустя несколько дней Габи и Луис возвращались домой после поездки из города по незнакомой Габи дороге. Когда Луис вывел свою огромную машину к гасиенде, Габи обнаружила, что с интересом следит, как в поле ее зрения сначала появляются уже знакомые королевские пальмы, затем старые мощные стволы джакаранды и, наконец, сам дом, кажущийся ослепительно белым в лучах послеполуденного солнца. Все было настолько прелестным, что Габи повернулась к Луису, желая поделиться с ним своей радостью. На ее полных губах играла улыбка. Но кузен смотрел прямо вперед, от одного взгляда на его жесткий отталкивающий профиль улыбка исчезла, и Габи поспешно отвернулась.
За последние несколько дней она видела Луиса лишь мельком. Завтракал он очень рано, затем либо выезжал в поле, либо закрывался в своем кабинете, находившемся в передней части дома, рядом с его спальней. Однажды утром ей мельком удалось увидеть Луиса за рабочим столом, склонившимся над кипой каких-то деловых бумаг. Внезапно он поднял голову и увидел в дверях Габи. Его губы угрожающе сжались, и Габи поспешила удалиться. Не успела она дойти до конца коридора, как услышала грохот захлопнувшейся двери.