В ногах кровати на специальной вешалке были разложены ее доспехи, вычищенные и приготовленные еще с вечера. Доспехи... Громко звучит, как у настоящего воина. Выглядит, впрочем, также. Ну, почти.
Зан принялась одеваться. За три прошедших года движения стали привычными, выверенными до мелочей. Сначала кожаный корсет. Кожа хорошая, рыжевато-коричневая, отличной выделки. Вот только закрывает он лишь грудь и живот, а на спине шнуровка - переплетение ремешков. Зан привычно затянула их и завязала хитрым узлом: ей теперь достаточно просто потянуть за один из кончиков, чтобы распустить всю конструкцию, но сам собой в неподходящий момент узел ни за что не развяжется. Корсет переходил в короткую, такую же кожаную юбку, едва прикрывающую бедра. Али-Хазир, впервые увидев ее в этом наряде, восхищенно зацокал языком: такие ноги, как у нее, просто нельзя скрывать. Зан лишь равнодушно пожала плечами: юбка достаточно короткая, чтобы не мешать двигаться, а значит, сгодится. А ноги у нее найдется, чем закрыть.
Выгнутые листы стали на кожаном подкладе обхватили ее ноги от колена до самых бедер. По два листа на каждую ногу, закрывавших ее тело спереди и сзади и скрепленных между собой ремнями с пряжками - можно затянуть так, как нужно. Доспехи были подогнаны уже давно, и поэтому сейчас Зан просто застегнула их. Дальше следовало обуться, потому что доспехи на лодыжки одевались уже поверх сапог. Конечно, большинство рабов в Годруме не видели другой обуви кроме сандалий. Зан тоже признавала их удобство в повседневно жизни, но носиться в них по арене, засыпанной мельчайшим песком? То еще удовольствие. Поэтому очень скоро их сменили сапоги длиною почти до колена на очень тонкой и гибкой подошве, не мешавшей ей чувствовать песок под ногами.
Скоро? Это сейчас, три года спустя, ей кажется, что все произошло очень быстро. Впрочем, времени действительно прошло совсем немного до того, как Али-Хазир заказал у мастеров собственный доспех для новой рабыни и даже прислушался к ее собственному мнению (это о сапогах вместо сандалий). Большинство рабов, выходящих на арену годрумского цирка, такой чести (и таких затрат) не удостаивались вовсе: умирали раньше. "Умирали" - какое мирное слово.
Зан достаточно оказалось четыре раза выйти на арену и вернуться с нее победительницей, чтобы стать любимицей толпы на трибунах. "Толпа на трибунах" - она никогда не называла годрумцев по-другому и не думала тоже никогда иначе.
Да, старый надсмотрщик оказался прав: публике надоело видеть одно и то же. Раб выходит против раба, или три раба выходят против трех рабов, или десяток рабов выходит против десятка рабов, или "мясо" выкидываю против зверей... Публика хотела чего-нибудь новенького. И Али-Хазир угадал, что именно эта девчонка, слишком хрупкая и слишком красивая, чтобы казаться опасной, чтобы поверить - она действительно смертоносна, заставит публику вопить от восторга! Когда она убивает.