Ворнатти рывком заставил Маледикта запрокинуть голову, запустив руку в его волосы, и лизнул углубление под ухом — поверх поцелуя Януса. Маледикт рванулся прочь с такой силой, что зашаталось кресло, а у Ворнатти сбилось дыхание.
— Наша сделка, — предупредил Ворнатти.
— По-прежнему в силе, — отозвался Маледикт, стараясь унять ярость, сменить ее на расчетливость. — Но ведь твоя щедрость наверняка позволит мне провести один день со старым другом… Словно невесте, прощающейся с прежней жизнью.
Ворнатти с отвращением выругался и все же позволил Маледикту усесться подальше от себя. Янус прихлебывал чай, словно они вели непринужденную беседу. Принесли завтрак. Все трое молча принялись за еду. Ворнатти гонял кусок по тарелке, не сводя глаз с Маледикта. Янус ел неторопливо и с аппетитом, Маледикт ничего не ел, увлекшись вытаскиванием костей из рыбы и отчасти утешаясь планомерным разрушением лежавшей на тарелке плоти.
— Жаль, я понятия не имел, что окажусь за вашим столом, — сказал Янус. — Ваш кузен Данталион спрашивал, не передам ли я вам послания, однако я, будучи наслышан, что вы редко посещаете Мюрн, отказался. Прошу прощения.
— Данталион не расскажет мне ничего интересного, — резко ответил Ворнатти. — Его только одно интересует: как долго я еще протяну и сколько ему подбираться к предполагаемому наследству. — Ворнатти злорадно ухмыльнулся Маледикту. — Только это мое дело, а вовсе не его.
Маледикт ответил неопределенной улыбкой, в то же время чувствуя укол беспокойства в животе, и принялся перестраивать свои тщательно продуманные планы в соответствии с новыми условиями. Убить Ласта, причем так, чтобы Янус мог ему наследовать, сделать это с позиции силы — все теперь висело на волоске, каковой волосок мог оборвать каприз Ворнатти. Одно неверное слово, и барон изменит завещание в пользу родственника, увидит правду, которую, казалось, выдавали глаза Маледикта: он никогда не отпустит Януса. Время поджимало. До сих пор ощущая недавний поцелуй Януса на своей коже, его тепло на своих бедрах, Маледикт не мог и думать о том, чтобы терпеть ласки Ворнатти, не говоря уже о притворных проявлениях радости.
Янус промокнул тарелку куском булочки — по итарусинскому обычаю, собирая пряный соус от копченой рыбы.
— Полагаю, я должен был ожидать подобного. В конце концов, мой отец и Данталион — закадычные друзья. А ведь мне известно о вражде между моим отцом и вами. Он клянется, что вы трус, не явившийся на дуэль.
Ворнатти хлопнул рукой по столу рядом со своей тарелкой; посуда подпрыгнула и зазвенела.