– Мы нашли и вынули осколок, – неспешно произнес хирург своим приятным голосом. – Это было, дорогой мой, дельце не из легких. К счастью, у нас есть вот эта штука.
Подавшись животом вперед, он указал коленом на небольшой рентгеновский аппарат под столом, находившийся там постоянно.
– Но сколько же мы хватаем при этом рентген! По инструкции все строго дозировано и неопасно: включать время от времени и на очень короткий срок, чтобы только сориентироваться. Все это прекрасно, но с такими правилами мы бы и сейчас все еще искали. Поэтому приходится злоупотреблять просвечиванием и из-за этого сильно облучаться.
В сравнении со спокойной речью Полиака манера говорить Давида казалась торопливой и невнятной, словно у него было не все в порядке с зубами.
– Оказалось перерезанным небольшое ответвление легочной артерии, – сказал он. – Мы сделали самый лучший гемостаз, какой только возможен. Теперь нам осталось одолеть явно выраженную инфекцию. Сейчас мы с ней справимся.
Осторожно двигаясь к голове оперируемого, Вальтер взял Джейн за плечи. Она стояла позади анестезиолога, регулируя в миллионный за свою жизнь раз работу капельницы.
– Как у него дела?
– Мне кажется, он держится довольно хорошо. Это, конечно, правильно, что вы его сюда направили.
– У нас практически не было выбора, – сказал Вальтер. – Возможно, мы правильно выбрали момент… хоть на этот раз. Пока.
Он удалился на цыпочках. Вместо того чтобы вернуться к себе в палату, он пошел по боковой дороге и оказался на центральной аллее госпиталя. Небо уже немного посветлело. Где-то далеко слышались крики брошенных хозяевами петухов, которым, раз уж никакой заблудившийся солдат еще не свернул им шею, лучше было бы помолчать, чтобы избежать этой самой большой для них опасности, и смириться с одиночеством, которое летом, как в мирное, так и в военное время, худо-бедно перенести можно. На стоянке стояли три санитарные машины с работающими на медленных оборотах моторами. Их тихо загружали ранеными, по трое носилок в каждую. Красные кресты на прогнувшихся крышах палаток оставались освещенными. Электрогенераторы гудели вовсю. На ближайшем холме были видны люди, суетившиеся вокруг противовоздушных батарей. Вальтеру показалось, что они зачехляют стволы и снимают маскировочные сетки. Начиналась передислокация. "Мы и сами останемся здесь теперь недолго, – подумал он. – Самое большее два дня – время, необходимое, чтобы эвакуировать остающихся у нас раненых, а потом – в дорогу, на север". Еще в голове у него мелькнула мысль, что он будет с сожалением вспоминать об этом озере. Тут он попал в пучок света от фар машины, которая, проехав по дороге, повернула налево, собираясь, что было весьма необычно, въехать на территорию самого госпиталя, и теперь катила прямо на него. Нечто вроде "штабной машины" с высокой подвеской, весьма запыленной, как секундой позже отметил Вальтер.