Гармония (Фрестье) - страница 4

Беря Давида в свидетели, он кивнул на Гармонию, как раз подносившую стакан ко рту.

– Ты видел эту дуреху, что пытается взбодрить себя с помощью виски? А через четыре-пять часов это создание будет плакаться мне в халат, бормоча: "Это ужасно, я так больше не могу".

– Ох, может быть, хватит? – сказала она, ничуть не обидевшись. – Вот, я возвращаю тебе твой стакан.

– Допей хотя бы.

Она залпом опорожнила стакан. Вальтер шлепнул ее по заду.

– Ладно, иди оденься. Пора ужинать.

Она показала ему язык и вышла.

– Милая она, эта Гармония, – сказал Давид, вставая с постели.

Вальтер, только что снявший плавки и надевавший в этот момент трусы, посмотрел другу в глаза.

– Верно, она милая.

Давид издал короткий смешок, сверкнув зубами.

– Она милая, – продолжал Вальтер, – смелая, самоотверженная, великолепно знающая свое дело медсестра и хороший товарищ.

Он вздохнул, натянул белые хлопчатобумажные брюки и присел на кровать, чтобы надеть носки и парусиновые туфли. Давид тоже сидел на кровати и массировал щиколотки, втирая в них пахнущий ментолом крем.

– Что касается Гармонии, – начал он, – то не будешь же ты мне рассказывать…

– Я ничего не буду тебе рассказывать.

– Ну ладно, ладно.

И Давид согнал с лица улыбку.

– Послушай, – сказал Вальтер, ложась на кровать. – Ты не мог бы посмотреть у меня одну штуку?

– Какую штуку?

– Да вот этот узелок под мышкой.

Давид наклонился, пощупал пальцами.

– А есть еще где-нибудь?

– Есть еще несколько, на шее.

– Сильно беспокоит?

– Нет, не очень. Я заметил только три месяца назад, даже, может быть, меньше. Они не увеличиваются и не смещаются.

– Ты делал анализ в лаборатории?

– Еще нет.

– Сделай. После чего ты и думать о них забудешь.

Вальтер встал, надел белую гимнастерку с короткими рукавами, водрузил на голову белую пилотку, проверил, есть ли в кармане сигареты и зажигалка.

– Сейчас этот идиот Фонда опять начнет приставать со своими глупостями. Сегодня утром я его не видел, значит, вечером он непременно осчастливит нас своим присутствием.

– Вот кошмар-то! – с презрением сказал Давид.

– Сочетание власти и кретинизма.

Он уже тоже оделся. И, набросив на плечи шинель, добавил:

– Причем, обрати внимание: ко мне Фонда не лезет. Я не выхожу из своего угла, а он туда практически не суется.

– Вот-вот, а я нахожусь совсем рядом с ним. И он буквально ежеминутно надоедает мне со своей чертовой «сортировкой». Хотя у него под рукой полно людей, а у меня работы невпроворот. Ну что, идем?

Они пошли по пляжу вдоль берега. Солнце скрылось на западе за горами. Небо окрасилось в красноватый сумеречный цвет. За озером, немного севернее, протянулись трассирующие цепочки зенитных снарядов, красные вперемежку с зелеными, и издалека их траектории казались изогнутыми. Несколько секунд спустя донесся и звук: серия приглушенных «ба-бах». Одни еще купались. Другие сидели, отдыхая на воздухе, перед палатками, и иногда кто-нибудь делал приветственный жест рукой идущим мимо на ночную смену Вальтеру и Давиду. Вправо от пляжа отходила окаймленная тростниками дорога, которая вела к фермерскому двору, где обосновалась офицерская столовая – простой овальный шатер, похожий на туго натянутый зонтик с двумя наклонными ручками, приютивший несколько рядов столиков на четверых человек, в основном уже занятых. Множество белых пилоток, голубые чепчики медсестер, несколько мундиров. В глубине овала, по центральной оси Вальтер заметил длинный силуэт главного врача.