— Кое-кто из них бывал у нас и раньше, а кто-то приехал впервые.
— Можете ли вы предоставить нам список посетителей центра за последние два дня?
Шелдон поднялся:
— Пройдемте в канцелярию. Там вы получите данные о постоянных посетителях и список персонала.
— Если у вас больше нет ко мне вопросов, я должен сделать несколько звонков. — Романо подал агенту Донахью свою визитку. — Меня можно найти в университете. А сейчас мне необходимо уведомить знакомых о кончине отца Метьюса.
Катлер тоже вынул из кармана карточку и протянул ее Романо:
— Спасибо вам, святой отец. Если понадобится, мы вам позвоним. Вы же, если вдруг что-то вспомните, пусть даже сущий пустяк, непременно сообщите.
Агенты вслед за Шелдоном вышли из кабинета, предоставив Романо в одиночестве созерцать за окном солнечные лучи, пронзающие кроны деревьев, и предаваться самым сумбурным мыслям — о смерти, убийстве, стигматах…
Один гудок, второй… После третьего Романо хотел повесить трубку, но в ней вдруг откликнулись:
— Добрый день, квартира Регины Романо.
С ним говорила Виктория, прислуга матери, жившая у нее уже десять лет.
— Виктория, это Джозеф. Мать может подойти?
— Отец Романо, рада вас слышать. Минуточку, я схожу узнать.
Раздался щелчок, за ним — тишина. Мать, возможно, стояла тут же, рядом с Викторией. Она требовала от прислуги класть трубку на держатель и докладывать ей, кто звонит, чтобы решить, удостоить ли его разговором.
— Джозеф, вот так сюрприз! Сегодня у меня даже не день рождения. Чем обязана такому вниманию?
Романо вздохнул, пытаясь утихомирить стучащий в висках пульс. Все-таки было бы лучше дождаться возвращения на Манхэттен и лично сообщить ей печальную новость. Она может не справиться с эмоциями, ведь Тэд был для нее все равно что брат. К тому же после инцидента с семьей Марты старик оставался единственным прочным связующим звеном между сыном и матерью.
— Джозеф, ты почему звонишь? Что-то случилось, да?
— У меня дурные новости. Тэд скончался. Я сейчас в…
— О боже!.. Боже… Я же разговаривала с ним на прошлой неделе! Но как? Почему? Нет! Нет, нет и нет!
Романо слышал, как она задыхается. Ничего, Виктория сумеет ее успокоить.
— Я сейчас у них в центре. Мы пока не знаем, отчего он умер. Будет вскрытие.
— Вскрытие? — взвизгнула мать. — Боже, пощади моего сына!
— Мама, успокойтесь. Я понимаю, как вы огорчены.
— Нет, ты не понимаешь. И не можешь понять. Не можешь!
Ее тон из истеричного неожиданно превратился едва ли не в гневный.
— Что все это значит?
— Джозеф… Джозеф, пообещай мне!
Новый бурный всплеск эмоций — Регина опять впала в истерику.