– Я не могу сказать тебе гадость… Я… Я… Ведь я любил тебя. Я впервые в жизни по настоящему любил кого-то. А она, она оказалась…
– Ну, говори…, – подбодрила его со школьной скамьи любящая точки над «и» Катя.
Но у Пиля язык во рту так и не повернулся:
– Нет, скажу я это или нет, уже не важно, уже ничего не изменится. Прощай, пупсик-прачка-принцесса-прос…, прос-чай…
Катя отвесила наигранный поклон в сторону открытых дверей:
– Катись. Вали. Ненавижу. Как легко ты не поверил мне. Как легко меня предал…
Константин, не спеша, вышел и, не оборачиваясь, бросил через плечо ключи от ее квартиры:
– Оревуар, Катя Андреева…
– Прощайте, господин Пиль…
Девушка хотела бросить ему вслед подаренную им брошь, но черепашка насмерть вцепилась в обручальное платье. Катя в ответ схватилась было за ножницы, но, вспомнив об уплаченной за одежку сумме, пощадила прелестную ткань.
Шаги на лестнице смолкли. Отвергнутая невеста медленно выронила режущий инструмент из рук и совершенно без сил рухнула на пол. Тело ее содрогнулось от непосильных рыданий:
– Как легко ты меня предал, любимый… За что?… В чем я виновата?…
От душевной боли Катя каталась по мраморному полу. Ее трясло от таких переживаний. Она не понимала происходящего. Так все было прекрасно, и вот она одна. Посыпает голову пеплом любви.
Слезы все лились и лились из ее прекрасных глаз. Горькие, горькие слезы.
Чтобы не напугать соседей и заглушить свои стенания, она включила телевизор. И увидела себя в спонсорской маячке. В спонсорской юбочке. Такую всю из себя миленькую. С флажочком в руке. С улыбочкой на веселой на губе…
– Жми кнопку, Марфа…
– Жму, Фомушка, жму…
Старушка торжественно включила отремонтированный намедни аппарат и посетовала появившемуся на экране Константину:
– Наконец-то, родной наш. Как же нам тебя не хватало, сыночек…
– Да уж, – вздохнул старичок, – месяц без «обезьянки» – это не шутка. Скажи кому – не поверят… Как-растак почетным пенсионерам прожить в такой нелегкой ситуации без телевизора. Да ради чего же тогда мы всю жизнь на стройке надрывались. В пургу, в дождь, в солнцепек кирпич с панелью клали и так, и сяк. И вдоль язви его в душу, и поперек. Фундаментов одних сколько сложили. Стеночек и тонких, и толстых сколько вывели. А крыши, крыши какие покрыли! Каждому бы нашу крышу, так и все в порядке было б в энтом царстве-государстве. Ты посмотри, какие нынче у контор крыши. Тьфу, одним словом, а не крыши. И за что только люди деньги платят…
– Ладно, Фомушка, не причитай, – потянула его супруга за форменный строительный рукав, – Теперь-то уж оторвемся…