– Князю – Князева воля, а мне – моя, – проворчал Волчий Хвост и пихнул локтем Варяжку. – Слышь, Вольг, уйду я от Ярополка! Зазорно мне, гридню Святослава, трусу служить. К Владимиру уйду. Он Перуна чтит, а не ромейского бога. Пойдешь со мной?
– Не пойду, – сумрачно произнес Варяжко. – Мы уйдем – с кем князь останется? С Блудом? Да и Владимир мне не люб! Он Роговолта убил, а Роговолт мне – родич.
– Что ж, твоя воля, – сурово произнес Волчий Хвост. – Встретимся на поле боя!
Встал и, расталкивая бояр, двинулся к выходу.
– Догнать? – спросил брата Славка. Они сидели рядом, повыше Варяжки, и тоже слышали разговор.
– Пусть идет, – качнул головой Артём. – Он в своем праве. Вернет князю присягу – и волен. По закону так.
– Эх! – вздохнул Славка. – Сам бы ушел, ей-Богу. Верно он сказал: стыдно нам трусу служить..
– Не трусу, – поправил Артём. – Ярополк – не трус. Он думает, что так лучше для державы его. Для Киева. Он – христианин, Славка. Как и мы с тобой. Господу нашему кровь неугодна. А Владимир христиан на капищах режет. Сам. Собственными руками.
– Откуда знаешь? – вскинулся Славка.
– Верные люди рассказали. Есть у меня верные люди. Верней, не у меня – у бати.
– Слышь, Артём, а насчет Рогнеды тебе ничего не доносили? – спросил Славка.
– Рогнеды? – Артём испытующе взглянул на брата. – А тебе что за дело?
– Да так… Интересуюсь.
О том, что было у него с полоцкой княжной, Славка не рассказывал никому.
И он очень тосковал по Рогнеде. Самые красивые киевские девки не могли притупить эту тоску. Только в сече забывался Славка. Эх, выйти бы ему против Владимира – один на один! А там будь что будет!
– Владимир Рогнеду при себе держит, – сказал Артём. – Непраздна она. Родит ему сына, и станет тогда его отец Владимир по старинному праву наследником Роговолта. Так-то.
«Так, да не так, – злорадно подумал Славка. – Еще неизвестно, чей это будет сын».
И еще раз похвалил себя, что держал язык за зубами. Узнай Владимир, что Славка был с Рогнедой, убил бы и ее, и ребенка. А так… Посмотрим еще, кому Полоцк достанется.
Не то чтобы Славка хотел стать князем… Но почему нет? Разве он хуже Ярополка? Уж он бы за стенами отсиживаться не стал. Ну и что, что христианин? Что ж теперь, дать себя зарезать, как овцу? Вот матушка говорит: не в силе Бог, а в Правде. А какая Правда будет, если победит Владимир? Он же все церкви порушит, христиан побьет… Ужели Богу это любо? Священник булгарский говорит: кто за веру погиб, тому – рай и ангельское пение. А сам, когда ромей у него на подворье шалил, не к Богу, а к матушке прибежал жалиться. А Владимир – это не ромей какой-нибудь. Его так запросто не отвадишь. Может, самому священнику и любо, ежели ему на капище Сварожьем брюхо вспорют, а каково на это пастве его глядеть? Да и не будут они глядеть. Вступятся – и побьют их сильные. И что ж это за Правда такая, если не останется христиан здесь, на земле Киевской? Разве ж это – к добру?