Наступило тягостное молчание. Полковник ходил из угла в угол, а Каллиопа за его спиной пыталась жестами втолковать что-то Георгосу.
— Гм! А плата за обучение! — пробурчал вдруг Перакис.
Он намеревался сказать о своих материальных затруднениях, объяснить, что не по своей вине до сих пор не давал Георгосу денег. Но он не привык вести такие разговоры с сыном и чувствовал сейчас полную растерянность.
Пожевав губами, он вынул из кармана шинели пакетик с деньгами и широким жестом протянул его сыну.
— Гм! Возьми деньги и не мешкая уплати, — без всяких предисловий сказал он.
Георгос посмотрел на аккуратно завернутые ассигнации — он знал, что отец всегда заворачивает так деньги, предназначенные для уплаты в университет, — и, зардевшись от стыда, опустил голову.
— Возьми деньги, — строго повторил полковник.
— Где ты достал их? Мы ведь сидим голодные…
— Он продал свою шпагу, сынок, — жалобно протянула Каллиопа.
— Шпагу?! — воскликнул Георгос.
«Как она об этом пронюхала? Ну и лиса!» — подумал Перакис, виновато глядя на жену и сына. Но вскоре, овладев собой, он стал кричать:
— Чепуха! Чепуха! К чему нам держать в шкафах допотопные шпаги? Они уже отжили свой век… Ну, Георгос, одевайся быстрей и отправляйся в университет.
Но у Георгоса больше не было сил притворяться.
— Мы, мама, во всем виноваты, — сказал он. — Не надо было так долго скрывать от отца правду. Мы виноваты, что он заблуждался, думал, будто мы живем спокойно, как прежде, будто ничего не изменилось!
— Георгос! — пыталась остановить его испуганная Каллиопа.
— Если бы он знал, что я не хожу больше в университет, ему бы и в голову не пришло идти на эту бессмысленную жертву.
Полковник в полном недоумении слушал сына.
— Что ты натворил? — покраснев от ярости, вдруг закричал он.
— Я сказал правду, папа.
Когда Георгос в детстве навлекал на себя гнев отца, мать не давала его в обиду, принимая на себя весь удар. Так и теперь она загородила собой сына, словно желая защитить его от надвигающейся бури.
— Мальчик вступил в одну из этих организаций… Его убьют, Аристидис, если он пойдет в университет, — набравшись смелости, выпалила Каллиопа.
Слова жены произвели на Перакиса впечатление разорвавшейся бомбы. Но он поплотней запахнулся в шинель и постарался взять себя в руки.
— Каллиопа, оставь нас одних, — тихо сказал он.
— Зачем? — с подозрением спросила она.
Грубо схватив жену за руку, он выпроводил ее из комнаты и запер за ней дверь. Потом, обернувшись к сыну, окинул его взглядом с головы до пят.
— Ну, что ты теперь скажешь?
— Лучше нам сейчас не начинать этого разговора.