От бесконечной ходьбы туфли у Мариго прохудились, и из дыры вылезал мозоль, обтянутый грубым черным чулком. Но все же она следила по мере возможности за своей одеждой, латала и стирала платье, чтобы выглядеть опрятной, тем более что ей приходилось обивать пороги всяких учреждений, просить за Никоса: она бывала в конторах адвокатов, в редакциях газет, у депутатов парламента. Ее большие глаза на вытянувшемся, исхудалом лице без всякого страха смотрели на людей. Иногда она становилась очень разговорчива, иногда подолгу молчала и, точно глядя на себя со стороны, поражалась происшедшим с ней переменам.
В доме Саккасов царило теперь грустное спокойствие. Дверь, соединяющая обе комнаты, больше не запиралась, и можно было свободно ходить туда и сюда. Весной у Георгии родился второй сын. Они бы совсем пропали, если бы не инвалидное пособие — Илиас полностью отдавал его матери. Георгия искала себе работу.
Бывали дни, когда гитара подолгу не замолкала. Ее мелодичные звуки разливались по всему дому. Тогда Георгия ласково гладила по голове Хараламбакиса и говорила ему, как все будет замечательно, «когда выйдет из тюрьмы отец». Мальчик слушал мать и вспоминал ее с веселым лицом и красиво причесанными волосами, вспоминал «Черчилля» и зеленую скатерть, запрятанную в сундук.
Частенько Мариго и Георгия ходили вместе в тюрьму на свидание с Никосом. Он появлялся за железной решеткой, спрашивал о своих сыновьях, об Илиасе, о соседях и о заводе. После смерти Маноглу дела на фармацевтическом заводе вели доверенные лица Лидии. Рабочим там по-прежнему приходилось туго, но единство их все росло. Когда Никосу рассказывали что-нибудь новое о заводской жизни — а Мариго всегда старалась быть в курсе тамошних дел, — лицо его оживлялось. Он жадно слушал мать, радовался каждой хорошей весточке.
— В конечном счете мы больше выиграем от наших ошибок, чем наши враги, — сказал он однажды. — Перед нами огромное будущее, а опыт иной раз приобретается дорогой ценой.
Мариго хоть и не поняла, что имел в виду сын, одобрительно закивала головой. Надо сказать, в последнее время в ее речи появились такие слова и выражения, как, например, «капиталисты», «империализм», «международные силы мира», которые она слышала давно, но произносить научилась совсем недавно. Она старалась употреблять их при всяком удобном случае, чтобы увидеть радость на лице сына и услышать: «Э, мама, да ты стала молодчиной!»
Хотя Мариго не отдавала в этом себе отчета, круг ее жизни, замыкавшийся прежде домом, включал теперь огромный шумный город…