Вдруг на углу передним выросла высокая фигура отца.
— Иди-ка сюда, осел! — закричал полковник, угрожающе подняв руку.
— Папа, не надо… Ну пожалуйста…
Раздался звук пощечины, и растерянный юноша закрыл руками лицо.
— За что, папа?
— Ни слова! Ты еще смеешь разговаривать? Сейчас же домой!
Георгос молча последовал за отцом. Полковник дрожал от холода, хотя на плечи его был наброшен плед.
Когда они вошли в дом, он запер на засов наружную дверь.
— Отныне после десяти часов вечера дверь будет запираться на засов. И в другой раз тебе ничего не останется, как отправиться ночевать к своим певичкам, — строго объявил он.
Георгос и тут промолчал. Прежде чем пройти в свою комнату, он посмотрел отцу в лицо.
— Ты не должен был этого делать, — прошептал он.
— Как это так? — возмутился Перакис.
— Сначала нам надо было поговорить…
— О чем нам разговаривать, негодник? — перебил он сына.
— Да вот хотя бы о нас с тобой. Лицо полковника выразило недоумение.
— Скажи, пожалуйста, папа, почему ты в свое время вышел в отставку? Другие военные с меньшим, чем у тебя, опытом занимают теперь высокие посты.
— Что ты хочешь этим сказать?.. Я не политикан…
Разгневанный Перакис замолчал. Неожиданный вопрос сына пробудил в нем внезапно множество заглохших чувств. Он хотел было что-то сказать в свое оправдание, но увидел, что Георгос стоит огорченный, низко опустив голову. Лицо полковника налилось кровью.
— Ты явился пьяный и мелешь всякую чушь! С глаз моих долой, чурбан! — набросился он на сына.
Пройдя в спальню, он так сильно хлопнул дверью, что крепко спавшая Каллиопа вскочила в испуге.
Сверток с шелковыми чулками успел согреться за пазухой у Бакаса. Он шел по улице не спеша, держа под мышкой узел со своими вещами. Свернув в переулок, он остановился у деревянной калитки.
Дверь к нему в комнату была закрыта. Он подошел поближе, изнутри доносился голос поющей Фани. Бакас постучал.
— Фани! — позвал он вполголоса.
На пороге появилась Фани в красном халате.
— Где ты пропадал всю ночь? Я волновалась, — сказала она.
Он с изумлением посмотрел на нее.
— Правда, что ты волновалась из-за меня?
Бакас оцепенел: таких слов от жены он никак не ожидал услышать. Он хотел еще что-то добавить, но язык его не слушался и изо рта вылетали какие-то нечленораздельные звуки. Немного погодя он забормотал что-то о футболе, о кражах, об игроке, которого убили ударом ноги во время матча, и все время поминал шелковые чулки.
Потом он вцепился руками в притолоку двери и точно прирос к ней.
Фани потянула его за рукав.
— Что с тобой? Заходи в комнату.