— Боже мой! Да на нем штаны Хараламбоса, в зеленую полоску, — прошептала она.
Когда-то, очень давно, Мариго сама подарила их Медведю, сжалившись над ним. Теперь от них остались одни лохмотья, подвязанные на животе веревкой.
— Ох! Аман! Матушка моя, выпивоха, шлюха! Аман, аман! — вопил Медведь.
Мариго захлопнула за собой калитку в железных воротах и пошла домой. Столько дел бросила она недоделанными! Ей опротивело глядеть на бродягу, к тому же она чувствовала страшную усталость. С раннего утра была она на ногах, а весной после полудня на нее всегда нападала сонливость.
Она присела на сундук и оперлась головой о стену. Нет, спать ей нельзя, иначе когда же успеет она согреть воду, постирать белье, развесить его на веревке… Она лишь чуточку отдохнет.
Но она не смогла побороть сна. Вскоре раздалось ее мерное похрапывание. Но даже во сне бедняжка продолжала думать об ожидавших ее делах.
Ей померещилось, что она уже проснулась; она даже подумала, что Хараламбос ушел, не поев, хотя она приготовила ему обед. Взяв его тарелку, она пошла на кухню. Печка топилась. Она поставила на огонь кастрюлю, чтобы согреть воды.
Потолок в кухне был невысокий, и как раз над печкой он опускался еще ниже, образуя резкий скос. По правилам здесь должны были бы сделать дымоход. Но когда строился дом, это помещение предназначалось для кладовки. Поэтому, сложив там печку, устроили целую систему труб, выведя их в отверстие, пробитое прямо в стене. А пар от кастрюль, смешанный с копотью, подымался всегда к скосу потолка и оседал там крупными каплями, которые постепенно испарялись в тепле и исчезали.
Здесь в доме у Мариго над головой было ее маленькое закопченное небо.
Она вздрогнула во сне. Ах! До чего она рассеянна! Поставила кастрюлю на огонь, а воды не налила.
Но почему тогда пар выбивается из-под крышки? Боже мой!
Потолок над ней был испещрен крупными каплями.
«Да они похожи на виноградины», — подумала она.
Капли стекали, перемещались по наклонной плоскости потолка и по стене. Мариго казалось, что они танцуют. Они точно улыбались, шаловливо ускользали от нее, насмехались над ней…
Она с изумлением смотрела на свое закопченное небо, и ей казалось, что она видит перед собой другое небо, беспредельное, голубое.
— Боже мой, — прошептала она.
Капли стремительно закружились в танце. Еще немного, и они обступят и задушат ее…
Преследуемая этим кошмаром, Мариго хотела позвать Уранию, попросить ее погасить печку. Она открыла рот. Но отчего у нее пропал голос? Капель вокруг собиралось все больше и больше. Она готова была вскочить, бежать из дому. Капли кружились, напоминая огромные ярко-красные виноградины. Мариго не могла пошевельнуть ни рукой, ни ногой.