Враги моих друзей (Волк) - страница 77
– Холод какой… Ни единого просвета. – Наталья взяла подругу под руку. – Ты не простудишься?
– Ничего не чувствую, – призналась Ксения. – Словно закаменела. Иду и вспоминаю, как мы встретились, как познакомились, как любили друг друга… Если бы у меня был ребенок от Миши, наверное, было бы легче.
Рядом шли Николай Алексеевич, Володя и Людмила.
– После похорон поминки, – мертво сообщила Ксения. – Люда организовала. Они будут в ресторане. Домой мы решили никого не звать. Как представлю, что они по дому будут ходить…
Голос Ксении прервался.
Наташа оглянулась: в самом конце колонны шли совсем незнакомые ей люди. Интуитивно она угадала в них журналистов. «То не стая воронов слеталась…»
– Ты что? – Людмила проследила взгляд Наташи.
– Похоже, к нам пресса пожаловала…
– Только этого не хватало. – Людмила сделала едва заметный знак охране. Бравые молодцы неторопливо пошли против людского течения. Со стороны они напоминали прытких и ловких муравьев. Наташа снова оглянулась. Секьюрити достигли конца колонны и, словно невзначай, преградили путь журналистам. Те засуетились, забеспокоились, бросились что-то объяснять. Кто-то достал красные корочки. Однако пройти сквозь кордон никому не удалось.
– У этого кладбища особая история… Здесь и воздух особый. И тишина такая, что не хочется уходить. Если долго стоять, на тебя спускается благодать
– Кто-то получит сегодня большой нагоняй, – не без злорадства заметил Николай Алексеевич. Он тяжело дышал. Наташа заметила, что отец достал таблетку валидола и положил под язык.
– Тебе нехорошо, папа?
– Как-то мы с Мишей разговаривали о смерти, – вместо ответа сказал Николай Алексеевич. – Мол, когда мы живы, смерти нет. Когда смерть есть, нас нет. Так что бояться собственной смерти нет смысла. Самая боль и отчаяние начинается тогда, когда друзья начинают уходить…
Траурные речи. Рыдания в платок. Стук мерзлых комьев о лакированную крышку гроба. Вскоре под траурную музыку на семейной могиле Хомутовых вырос желтоватый холмик, усыпанный цветами.
Десятки людей стояли на промозглом ветру, не решаясь сделать шаг. Ветер трепал волосы Наташи и Ксении, ледяными стрелами пробирался под воротники, холодил души и спины.
Но вот нестройный ряд дрогнул, люди потянулись к выходу… У могилы остались только родные и близкие.
– Вот и все… – сказал Николай Алексеевич.
Ксения заплакала. По-детски, навзрыд.
И никто не спешил ее утешить.
Глава шестнадцатая
Москва. Петровка.
Кутузовский проспект
Катя считала себя везучей. Вот и сегодня все обошлось. В только что обчищенной квартире, где, кроме древней шубы, которая была неинтересна даже моли, не нашлось ничего ценного, – у Катерины под ногой скрипнула половица. Скрипнула особенно, только для опытной домушницы понятным звуком. Пачка рублей и долларов была увесистой – хватит надолго… Если только не отдавать долги, а долгов у Кати всегда хватало.