Даже Воггл под своим одеялом. Он, подобно всем остальным (кроме Дервлы), полагал, что его показывали не чаще других, и, хотя считал, что вел себя как подобает, не рассчитывал на симпатии зрителей. Годы насмешек и презрения со стороны почти всех, кого он встречал, — достаточный повод ожидать, что публика отнесется к нему так же, как те фашисты, которые раздели и без всякой причины избили его в саду.
Но телезрители, наоборот, пожалели. Они поддержали своего маленького гоблина, этого обиженного тролля. Он стал их любимцем. И хотя Воггл понятия не имел, на какую головокружительную высоту взлетела его популярность, он был удивлен и взволнован уже тем, что избежал выселения.
На мгновение он высунул голову из-под одеяла, буркнул:
— Вашу мать! — и снова скрылся в своей берлоге.
И тогда завыла от отчаяния Лейла. Именно завыла. Несправедливость случившегося показалась ей неправдоподобной. Слезы катились по щекам, и она в припадке жалости к себе раскачивалась на красном диване взад-вперед. Как? Неужели зрители предпочли ей Воггла? Воггла!
Лейла бросилась в исповедальню излить свою ярость.
— Ублюдки! — закричала она. — Ежу понятно, как вам это удалось! Вы превратили его в жертву! Захотелось позабавиться — а мы для вас посмешище? Я — посмешище! Вы же прекрасно знаете, что за тип этот Воггл и с чем нам приходилось мириться. Он грязный! Он никому не помогает! От него разит, как от дерьма дохлого пса! Здесь все хотели его прогнать, но вы этого не показали! Точно! Иначе ушел бы он, а не я!
День тридцать четвертый
8.40 вечера
— Если бы она раньше проявляла больше характера, ее бы не назвали кандидатом на исключение, — заметил Хупер. Он явно наслаждался тем, как дергался Колридж, слушая словечки и фразочки Лейлы.
— Но по поводу голосования телезрителей она не угадала, — отозвалась Триша. — «Любопытный Том», естественно, подыграл Вогглу, но все видели, какой он грязнуля. Лейлу все равно бы забаллотировали. Участники подобных шоу воображают, что кому-то есть до них дело. И не понимают, что мы воспринимаем их просто как актеров устроенного ради нашей потехи представления.
Между тем Лейлу на экране буквально прорвало.
— У меня от блошиных укусов останутся шрамы! — вопила она. — Особенно от тех, что рядом с дыркой в заднице! Уже воспаляются!
— Ух ты! — задохнулась Триша.
— Излишняя информация, — прокомментировал Хупер.
— Если я заболею, — бушевала Лейла, — то подам на вас в суд! Клянусь! И последнее: я знаю, Джеральдина Хеннесси, что ты не передашь мои слова в эфир, но я заявляю — ты законченная тварь! Я буду всегда тебя ненавидеть!