– Освободиться?
– Я слышала, как они ссорились в то утро. Гораздо сильнее, чем обычно. Ваша подруга сказала ему, что ждет ребенка.
Итак, секрет Шивон был раскрыт. Об этом знал уже весь дом. Что ж, этого следовало ожидать.
– И вы думаете… – Она не смогла произнести это вслух. То, о чем она думала, было слишком ужасно. Неужели Билли способен на такое? Убить? Воспользоваться неразберихой и начать новую свободную жизнь? – А где сейчас Билли?
– После того как ваша подруга упала, повозка накренилась. На углу она столкнулась с другим экипажем. Когда подоспела помощь, оба кучера были мертвы.
– Мертвы? Так Билли тоже умер? – У Ланы заныло сердце. – А Колин? Где же он?
– Полиция отвезла бамбино в Ист-Сайдский сиротский дом.
– В сиротский дом? – Каждое следующее слово все больше ввергало девушку в панику.
Видя ее растерянность, итальянка протянула ей руку.
– Зайдите, выпейте стакан воды.
Лана отшатнулась:
– Нет, спасибо, миссис Дженовезе. Мне нужно идти спасать маленького Колина.
– Он хороший мальчик, – мягко сказала миссис Дженовезе. – Мой Джованни говорит, что он очень умный. А ваша подруга… она была хорошей матерью.
«Была». Это слово пронзило сердце Ланы, словно острый нож.
– Спасибо, – сказала она и отвернулась, пряча хлынувшие из глаз слезы. – Спасибо, что были для них хорошей соседкой, миссис Дженовезе.
– Я старалась, но этого было недостаточно.
«Я старалась. Но этого было недостаточно». Слова женщины эхом отдавались в голове Ланы.
«Ах, Шивон! Я тоже старалась. Прости. Прости, что недостаточно старалась. А теперь уже слишком поздно».
Здание Ист-Сайдского сиротского дома было зловещим и устрашающим, как, впрочем, и все дома по соседству. Серый деревянный монстр возвышался пятью этажами, к двери вела высокая лестница в дюжину ступеней. Окна верхнего этажа были узкими и мрачными. В одном из них Лана углядела детское личико, прилипшее к стеклу. От увиденного у нее все сжалось внутри.
Она не забыла. Ведь она много лет провела в подобном месте. Она очень хорошо знала это чувство ежедневного страха и безысходности. Унылое, безрадостное существование изо дня в день. Мрачные люди, казалось, получали садистское удовольствие, вводя суровые правила и без устали напоминая детям, что им несказанно повезло оказаться здесь, а не на улице.
Она постучала. Стоило двери открыться, как из мрачной темноты на нее тут же обрушились знакомые с детства запахи: затхлая гниль, зловоние немытых тел, вонь пропитанных мочой соломенных тюфяков.
В проеме стояла дородная розовощекая женщина. На ней было безупречно чистое платье и передник, волосы убраны в аккуратный пучок.