— А коляска? — ответил на её обиженные речи муж, окончательно оправившийся после аппендицита. — В чём бы ты возила Менелая, если бы не этот рассказ?
Целый год Александр Петрович дразнил жену, называя Гектора всевозможными греческими и негреческими именами.
Время шло. Неожиданно Александр Петрович поругался с главным редактором своей газеты и ушёл с работы. В доме не стало денег. Татьяна Михайловна покупала квашеную капусту, солёные огурцы и картошку. Ещё она покупала мороженое филе трески и бочечную селёдку. У всех знакомых давно были телевизоры и холодильники, а у них продукты мёрзли между рамами, телевизор же они ходили смотреть к соседям.
Стрекот пишущей машинки… Временами он приводил Татьяну Михайловну в бешенство. Когда она считала копейки, оставшиеся до какого-то мифического гонорара, когда маленький Гектор болел свинкой, машинка бодро выстукивала на кухне главы повести, которую почему-то нигде не хотели печатать.
Татьяна Михайловна, уложив Гектора, приходила на кухню, останавливалась у мужа за спиной и смотрела, как появляются на бумаге чёрные строчки.
— Ну разве можно так писать? — спрашивала она. — Разве можно так отвратительно писать? Прочитай эту фразу вслух… Это же ужасно… Зачем ты ушёл из газеты?
— Ужасно? Правда? — растерянно спрашивал Александр Петрович. — А как надо?
Татьяна Михайловна жалела мужа.
— Я пошутила… — говорила она. — Всё нормально…
Это было тяжёлое время, но продолжалось оно, к счастью, не очень долго.
Когда Гектор был совсем маленький и не умел писать, он просил, чтобы ему покупали тетрадки, и тут же начинал выводить в них волнистые линии. На вопрос матери, зачем он это делает, Гектор отвечал, что пишет повесть.
Татьяна Михайловна рассказала об этом мужу, и тот задумался.
— А если бы я был моряком, — сказал Александр Петрович, — он бы садился в корыто и говорил, что плывёт на корабле…
За свою сознательную жизнь Гектор переменил в мечтах, наверное, сотню профессий. Кавалерист, альпинист, водолаз, геолог, воздухоплаватель, спортсмен-легкоатлет, разведчик, художник, путешественник и т. д. Гектору казалось, что он может быть кем угодно, что залог успеха в нём самом, а не в выбранной специальности. Однажды Гектор сказал об этом Косте Благовещенскому.
— Ах ты, самоуверенный подросток! — засмеялся Костя.
— А ты? — спросил Гектор. — Ты разве не самоуверенный подросток?
— Я другое дело, — ответил Костя. — Я насчёт себя не обольщаюсь… И потом… Жизнь у меня другая…
Гектор пожал плечами.
Заканчивая десятый класс, Гектор Садофьев собирался поступать в университет на филологический факультет на отделение русской литературы.