Разгоряченные вином и жаждой мщения, мятежники убивали богатых римлян; изнасилованные и обезглавленные тела матрон и девушек лежали почти у каждого дома. Союзником рабов стал капуанский пролетариат, который имел одну единственную цель, — под видом рабов творить что угодно. И грозная лавина восставших, подобно смерчу, все уничтожала на своем пути. Мятежники, насадив на копья головы жертв, с веселыми песнями и танцами ходили по городу, требуя еще и еще крови…
Тем временем Апполоний вел своих бойцов на штурм военных складов. Когда городские власти узнали, что восстали рабы Тита Веция, они срочно послали на охрану арсеналов отряд легионеров. Но в нем было мало воинов. Муска приказал окружить склады и разом напасть на легионеров. Хотя обороняющихся было немного, но это были профессиональные воины, уволенные из легионов за свое поведение и направленные в отряд охраны города.
Когда первая шеренга мятежников бросилась на сооруженную вокруг складов баррикаду, ее быстро и жестоко отбили назад. Несколько человек остались лежать на земле, пронзенные дротиками. Рабы снова бросились в атаку и вновь отступились, не в силах добраться до скрытых за баррикадой солдат. Муска понял, что третий штурм не удастся, и тогда он решил забросать факелами ближайшие склады, а огонь и дым горящих зданий выгонит обороняющихся из их укрытий. Все произошло так, как он и предполагал. Задыхаясь от дыма, римские воины выскакивали из-за баррикады, строясь в боевые порядки.
Солдаты уже бились с рабами. Звенели мечи, люди сталкивались щитами, с ненавистью глядя друг другу в глаза. У них было только два выбора: либо биться за жизнь, либо умереть. Разбившись на пары, словно гладиаторы в цирке, римские воины и восставшие рабы выбирали свой жребий, брошенный равнодушной судьбой. Пожар, подобно гигантскому факелу, освещал арену, на которой разыгрывалась карта жизни или смерти. Римлян было почти в три раза меньше, чем мятежников, штурмовавших военные арсеналы, тем не менее, они держались стойко. Даже раненые легионеры не выпускали из рук оружия. Они бились до последнего. Старый Люк дрался с двумя солдатами, из его горла вырывался прерывистый свист, глаза застилал пот. Но еще был силен. «Не так-то просто взять старика Люка», — хрипел бывший гладиатор когда очередные удары мечей обрушили на его щит. Одного воина он поразил в горло, и тот зажав рану рукой, с хрипом свалился на мостовую. Второй соперник бы искусен в бою, сражаясь с Люком, он убил уже пятерых рабов, пытавших помочь гладиатору. Но очередной выпад Люка застал легионера врасплох. Меч вошел сопернику в живот, обагрив клинок алой кровью. Со дат упал на спину, но оружие из рук не в пустил. Люк подошел к поверженном склонившись, попытался разглядеть е лицо. Оглянуться назад старик не успел Копье, брошенное в спину раба, пронзил его насквозь. И Люк, так и не увидел долгожданной свободы, упал на лежавшее перед ним тело. Римляне, теснимые надвигавшейся то пой рабов, отступали. Некоторые, скинув себя шлемы и панцири и оставшись пол нагими, с отчаянием смертников врывались в ряды наступавших. Убив двух-трех противников, легионеры замертво падал сраженные бесчисленными ударами м чей. Британец также бился обнаженным. Его мощная фигура, отливая бронзой в свет огня, мелькала то здесь, то там. Он подбадривал товарищей, и вступал в поединок сразу с несколькими троими.