— Никуда твой полутруп от тебя не денется, — сказал он Василию, — тем более мы около него охрану уже поставили. И эксперты через себя не перепрыгнут, неделю будут пробирками греметь. Давайте-ка, мальчики, подведем итоги. Итак, что мы имеем?
— Мы имеем много версий, — сказал Василий мрачно.
— Много?
— Четыре. Первая — идейный террорист, убивающий компьютерных бизнесменов.
— Сразу отметайте, — приказал полковник.
— Почему? — спросили оперативники хором.
— Почему — отметайте или почему — сразу? Потому что если маньяк есть, то это не нашего ума дело. Чекисты уже занимаются, вот и славно. Найдут считай, тебе повезло. Но это не повод прохлаждаться, пока они террориста вычисляют.
— Я — прохлаждаюсь?! Да я… — Василий изобразил на лице смертельную обиду.
— Продолжай. Какая вторая версия?
— Вторая — конкуренты. Бизнес — вещь опасная.
— А Грушина конкурентам зачем сдалась? Тем более в такой последовательности: сначала — главу фирмы, потом — его невесту.
— Грушина могла знать врагов своего жениха и предполагать, кто убийца.
— Допустим. Третья твоя версия?
— Третья — жена или хахаль жены с целью получения наследства. Алиби нет ни у той, ни у другого. Денег хотят и та, и другой. Они не профессионалы, и тогда становится понятной вся эта кустарщина — камнем по башке, яд в воду. Была еще четвертая версия — в убийстве Гарцева мы подозревали Кусяшкина.
— Сейчас уже не подозреваете? — ехидно спросил полковник.
— Сейчас подозрения слегка ослабли, — серьезно ответил Василий. — А уж если он не выживет, будем считать, что у него полное алиби.
Сергей Иванович брезгливо поморщился:
— Цинизма многовато.
— Странно для сыщика, специализирующегося на убийствах, правда? кротко поинтересовался Василий.
— У тебя два трупа? — полковник пропустил очередную хамскую реплику старшего оперуполномоченного мимо ушей.
— Пока два. Но вы велели не мелочиться и считать, что уже три. То есть вы надеетесь, что Кусяшкин не подведет и за жизнь цепляться не будет.
— Отставить! Я тут не шутки с тобой шутить намерен! — гаркнул полковник.
— То есть — не намерены со мной шутить или намерены со мной не шутить? — Василий вошел в штопор, и если бы не бесконечное, практически ангельское терпение полковника Зайцева, это могло бы кончиться служебным взысканием.
— Хватит! Что-то ты не вовремя развеселился. Объясни, веселый ты мой, почему разрабатываешь только первого убитого, а об этой Трушиной вообще не думаешь? Знаю, потому что считаешь ее бесплатным приложением к Гарцеву. Да?
— Нет. То есть да. Хотя нет… — Василий закатил глаза.
— Ну и дурак, — перебил его полковник, и было совершенно непонятно, к «да» или к «нет» относится это страшное оскорбление. — Кстати, я давно уже замечаю у тебя тягу к такой примитивной логике — как же, убили большого, богатого человека, потом — его невесту, значит, думает умный Коновалов, все дело в НЕМ. К тому же его убили первым, и это, думает умный Коновалов, тоже свидетельствует о том, что вся резня из-за НЕГО. А такое простое допущение, что все дела из-за НЕЕ, тебе в голову просто не пришло, да?