— Шерше ля фам, да, Сергей Иваныч? А почему, скажите, если дело было в НЕЙ, наш убийца взялся за ее бывших и настоящих возлюбленных? А? — Василий уставился на полковника преданным взглядом.
— Вот и разберись. Займись девушкой, я тебе советую.
— Так точно, товарищ полковник, разрешите выполнять?
— Выполняй, родной, и чтоб к завтрему были новости.
Слово начальства — закон. Но перед тем как поехать на службу к Марине Грушиной, Василий позвонил своему приятелю из ФСБ, как раз из отдела борьбы с терроризмом. Тот, как оказалось, звонка из МУРа ждал.
— Записывай, — сказал он. — Кузин Игорь Григорьевич, 1929 года рождения, шизофреник, буйно помешанный. Убежденный коммунист, готовит революцию. Угрожает всем состоятельным людям. Регулярно прокалывает шины всех автомобилей в своем дворе, за что дважды сидел по пятнадцать суток. Как только узнает об убийстве бизнесмена, берет ответственность на себя. Записал? Теперь вычеркивай. К твоим убийствам, капитан, он отношения иметь не может.
— Ты все-таки адресок скажи, — попросил Василий.
— Зря. Время потратишь, удовольствия не по-лучишь. Псих, я тебе говорю. Со справкой.
— Адрес?
— Пожалуйста, если тебе делать нечего. Старший оперуполномоченный записал адрес и поехал навестить старичка.
Игорь Григорьевич встретил муровца радушно и извлек на свет сорок папок компромата на крупных бизнесменов. В пяти папках были карандашные рисунки, типа комиксов, отражающие разнообразные неприглядные действия Березовского, Гусинского, Потанина, Смоленского, Вяхирева и еще нескольких столь же известных людей, а также соседа Игоря Григорьевича по подъезду — гинеколога Дуднева, который имел наглость разъезжать на собственной новенькой «Вольво».
— Давно пора заняться этими субчиками, — радостно потирая руки, говорил Игорь Григорьевич. — Вы посмотрите, что творят! Вот, Березовский лезет в окно нашего дома, хочет кого-то обворовать. А вот Гусинский, нет, ты глянь, грабит сберкассу. Это Вяхирев ворованные баллоны с газом продает.
— Откуда это у вас, Игорь Григорьевич?
— Сам, милый, все сам. Следил за ними, гадами, ночей не спал. Техники-то у меня нет, на пенсию инвалидную живу, приходится с натуры срисовывать. Но здесь все верно, все доподлинно. Все, как было, так в точности и срисовал. Так что это все свидетельства. Только в нашем райсуде все купленные, не принимают иск, выгораживают этих.
Кузин говорил, говорил, говорил… А Василий ругал себя за недоверчивость. Почему не послушался приятеля-фээсбэшника? Зачем приехал к несчастному инвалиду? Ведь учила же нас партия верить чекистам, слушаться их и не самовольничать.