И если курки недостаточно энергично отвечают: "Так точно! Уяснили!" — или пытались шутить, как то случилось, когда наши заступили в наряд в самый первый раз, повара тут же кулаками и пинками настраивают их на деловой лад. Сразу становилось очевидным, что повара терпеть не могут, когда им возражают. И мы, чтобы понапрасну их не волновать, уже и не заикались, что офицер на разводе строго-настрого запрещал нам помогать поварам в приготовлении пищи: ни резать, ни чистить продукты — а только убирать помещение.
Самый пик нагрузок приходился на время приема пищи — мы еле успевали делить и раздавать порции взводным. А когда солдаты, набив желудки, уходят, начинается уборка и подготовка к следующему приему пищи. Все это, опять же, происходит в бешеном темпе.
Как-то навожу порядок в варочном туалете, как подлетевший повар командует:
— Бросай тряпку! Марш рис промывать! Быстро!
На секунду я замешкался:
— Щас, только руки схожу помою.
Лицо повара перекосилось:
— Ты что, глухой? Или повторить надо?!
На ходу закатав рукава, я бросился к чану и начал руками, которыми только что убирал отхожее место, перемешивать в воде рис. После этого я мог вполне грамотно объяснить, почему иной раз пища отдавала чем-то нехорошим.
Был случай, когда мы пили чай и не могли разобрать — отчего у него такой странный «аромат»? Верный ответ был найден на дне котла, когда все уже насладились чаепитием — вычерпав все, там обнаружили самую обычную половую тряпку.
Утонченных гурманов среди рядового состава быть не могло. С аппетитом и вкусно офицеры кушали дома или в отдельной офицерской столовой. Нас же, не припомню, чтобы баловали апельсинами или рыжиками в сметане. Большие физические нагрузки приучали солдат поглощать любую пищу независимо от вкусовых качеств — лишь бы ее было побольше.
В одной из комнат варочной — в мясной — на крюках висели замороженные коровьи и свиные туши. Их снимали, рубили на части, и на цинковом столе мясо резали на куски. Разделать несколько туш — дело долгое, поэтому часто повара просто запирали в мясной комнате двух-трех курков, взятых на подмогу из зала, на всю ночь, а ключи уносили с собой. В мясной было так холодно, что приходилось работать вовсю, чтобы хоть как-то согреться. Всю ночь напролет из-за закрытых дверей доносились стук топора и лязг ножей. А под утро они начинали колотить сапогами в дверь:
— Откройте! Мы все сделали!.. Замерзли, сил нет! Открывайте!!
Так однажды они ломились и кричали часа два, пока не подошел повар с ключами и ни выпустил их из холодного заточения.