– Видишь ли, я…
– Помолчи. – Он прижал палец к ее губам. – Думаю, ты все же научишься верить. Научишься вопреки всем тем доказательствам, которые якобы обнаружила. Вопреки собственным глазам. – Он открыл дверь и подтолкнул ее: – Заходи и закройся на задвижку. Я не уйду, пока не услышу, как она щелкнула. Бога ради, поспи хоть немного.
Но она не спала. Лежала, уставившись на гипсовый потолок, пока не запомнила его до мельчайших подробностей. Потом решила, что не уснет, и, взяв карандаш и бумагу, переместилась на ковер перед камином.
Настало время произвести подсчеты.
Последнее, что она украла, были фигурки из жадеита. Их было двенадцать. Зеленые, гладкие, блестящие, слишком тяжелые для своего размера. Они были с ней, когда она упала. И насколько знала, все еще валялись под завалом на том старом складе.
Джесс записала: «Двенадцать фигурок из жадеита. Белый дом на Слайт-стрит». То были восточные поделки из камня. Сколько эти вещицы могут стоить, она не представляла и дописала: «Спросить Кеннета, сколько стоит». Надо послать Дойла выяснить, кто жил тогда в том доме.
«Я не должна верить какому-то проклятому письму. Тем более письму от этого червяка Реджо».
За три дня до жадеита она стащила кое-какие деньги и золотые монеты на Мерсер-стрит, на другом конце города. Поэтому записала: «Банкноты и гинеи на Мерсер-стрит».
«Даже если солгу Римсу и получу от него список, то все равно на этом дело не закончится»
Тридцать золотых гиней. А также банкноты. Она взяла в зубы кончик карандаша. Сто фунтов? Не могла же она на самом деле постучать к ним в дверь и спросить?
«И почему я такая трусиха?»
Пусть лучше будет для верности сто пятьдесят. Стоит добавить проценты, не правда ли? В конце концов, она больше не ворует. В бухгалтерии все должно сходиться. И по долгам нужно платить. Как хорошо, что у «Уитби» много денег.
Гарнет-стрит
Себастьян нашел ее в грузовом порту. Она, мрачная, наблюдала за вереницей ирландцев и чернокожих с деревянными коробами на спинах, с постромками на плечах и на лбу. Они переносили мешки с рисом со склада на повозки. По улицам гулял холодный ветер, но грузчики разделись до рубах, повесив куртки и жакеты на ограду.
Джесс со списком не сверялась, а безучастно смотрела куда-то в пространство, и людям приходилось ее обходить. Не один Себастьян наблюдал за ней, гадая, что она здесь делает. Ее управляющий, следивший за погрузкой, время от времени устремлял на нее взгляд.
Цвет ее лица значительно улучшился, и синяк под глазом практически исчез. Она поправилась бы еще быстрее, если бы не шлялась ночами по его дому и не взламывала замки кабинетов. Это из-за него встала она с первым проблеском зари и тут же ушла. Ушла, чтобы избежать встречи с ним.