Человек в ватнике и синем берете, не спеша оглядывал зал, потирая озябшие руки. Еще трое, очевидно, его приятели, чем-то похожие на него, то ли одинаковыми ватниками, то ли прокаленными холодным ветром лицами, стояли за его спиной. Все четверо были крепки, коренасты и немолоды.
— Привет честной компании, — голос переднего без труда накрыл слабый, еще не успевший к тому времени набрать полные звуковые обороты гул.
— Привет, Спартак!
— Капитонычу!
— Рули к нам, — послышалось от столиков. Его здесь, как видно, хорошо знали.
— “Канальские” пожаловали, — не то с издевкой, не то с одобрением протянула Анька, — гость косяком попер... Володька, пошевеливайся!
Тот, кого звали Спартаком, подошел к ветеранам, поздоровался за руку с каждым.
— Дяде Коляне... Сергеичу... Павлу Ивановичу... Дяде Саше!
Потом обернулся к Аньке:
— Анна Николаевна, ты что же это моих друзей обижаешь?
— Их обидишь...
— Не надо, не надо этого делать, — продолжал он с легкой усмешкой, — а то Бог накажет. Они у нас герои, а героев, как говорится, надо беречь.
— Может, мне их в рамку вставить? Заместо политбюро?
— А что, интересное предложение! Как вы на это смотрите, славяне?
Один их ветеранов с глубокими, точно провальными, морщинами на щеках засмеялся и махнул рукой:
— Высоко больно. Нам чего попроще.
— Тогда так: пивка всем по паре кружек и... Чем нынче в этом заведении православных травят?
— Имбирная есть, — через паузу, с неохотой ответила Анька.
— Что за гадость?
— Поглядите на размундяя... “Имбирной” он никогда не пил... Настойка такая...
— Убойная сила? — продолжал расспрашивать Спартак.
— Чего? — не поняла Анька.
— Градусов сколько?
— Во, комик!.. Двадцать восемь.
— Пьется легко, — успокоил Володя.
— Ладно, даем добро на “имбирную”. Как, славяне?
ВОКРУГ ВЕТЕРАНОВ в одно мгновение организовалось, сбилось застолье. Все засуетилось, закипело. Володя забегал с кружками, тарелками.
Спартак шутил, посмеивался, потирая руки.
— Это похоже на дело! Сейчас мы с вами, славяне, выпьем...
— Наши ворошиловские сто грамм, — встрял ветеран с красным, точно обмороженным, лицом.
— Верно, дядя Коляня... Выпьем положенную нам норму за то, чтобы... — он замолчал, подыскивая слова и, не найдя ничего подходящего, закончил: — А-а-а... чего тут... За Победу!
— За победу! — все молча выпили.
— Как в сорок пятом начали, так все остановиться не могут, — громко, как бы ни к кому не обращаясь, проговорила Анька, — и пьют, и пьют... Пол-России пропили “за победу”. Войну, считай, проиграли, а пьют за победу! Размундяи!