Все наблюдают за происходящим. Я снимаю вторую рукавицу и обе отдаю Бадди вместе с арканом.
— Ладно. Сейчас мы извлечем эту Горгону.
— Йа-ху, дядя Дев! — вопит Перси.
— Йа-ху, папа! — вторит ему Квистон.
Вслед за мальчиками я миную клен, под которым Доббс организует свою импровизированную сцену — в одной руке у него бутылка холодного пива, в другой — микрофон, и он лучится счастьем, как Дональд-дак в Диснейленде.
— Привет! — приветствует он нас через микрофон. — А вот и наши гладиаторы. Возможно, нам удастся взять у них интервью. Скажите, ребята, как там обстоят дела на арене? Похоже, вы окончательно разгромили этих бедных телят.
— Мы их заморозили! — отвечает за меня Перси, выхватывая у него микрофон. — И сейчас предоставили возможность второму эшелону окончательно покончить с ними.
— Да, Доббс, — гордо добавляет Квистон. — А теперь мы идем за чудовищем, которое сидит в пруду.
— Вы слышали? Из кораля в черную лагуну без передышки! Давайте пожмем руки этим отважным ковбоям!
Со стороны дома раздаются приветственные крики женщин, которые готовят там картофельный салат. Доббс опускает иголку на следующую пластинку.
— В их честь, друзья и соседи, Боб Нолан и «Сыновья пионеров» исполнят свою бессмертную песню «Прохладные воды». Давай, Боб!
Доббс отключает микрофон и наклоняется ко мне:
— С тобой все в порядке, старик?
— Естественно, — отвечаю я. — Даже лучше, чем в порядке. Отлично. Просто хочу искупаться перед обедом. Так что пойду-ка догонять ребят.
Запах шипящего на противнях мяса и вправду вызывает у меня спазмы в горле, хоть я и не ощущаю голода. Все клеточки моего тела настолько переполнены энергией, словно в течение ближайшего десятилетия дополнительная им не понадобится.
Пруд блестит в лучах солнца. Мальчики уже скидывают одежду и швыряют ее на ромашки. С вершины холма я слышу торжествующие крики, оповещающие, что ковбоям таки удалось заарканить пятнистого монгола, и пьяный голос Доббса, подпевающий «Сыновьям пионеров» и утверждающий, что он — дьявол, а не человек, и сеет вокруг себя горящий песок и воду...
— прохла-а-а-адную, чи-и-и-истую воду.
Я знаю, что вода будет прохладной, но не настолько чистой, как хотелось бы. Даже когда вода не отсвечивала, водоросли и спирогира не давали ничего рассмотреть глубже, чем на расстоянии нескольких футов от поверхности. Я сажусь и начинаю расшнуровывать ботинки.
— Ну ладно, ребята, и где ваше страшилище?
— Я могу точно показать, — заверяет Перси, вскарабкиваясь на вершину водокачки. — Я нырну и найду его, а потом выпущу пузыри, чтобы ты смог его вытащить.