Хрустальный шар (Лем) - страница 10
— Простите, — объяснил он, — нужно принять меры предосторожности…
Веланд, смущенный, поклонился. Он вспомнил, что старуха говорила что-то о муравьях. Что же? Ах да, что Шарден «пасет муравьев». Что значит «пасет»? Что это могло значить? Может, какое-нибудь местное выражение…
— Направляясь во Францию, вы хотели со мной увидеться?
— Нет. Я вообще об этом не думал, но даже и высказать не могу, как я рад этому случаю…
Он замолчал, взглянув в глаза Шардена, и тихо, но с чувством произнес:
— Ваше открытое письмо против бактериологической войны произвело на меня большое впечатление. Такие заявления сейчас очень нужны. Но, простите мою откровенность, то, что вы написали о наших ученых, по-моему, не совсем справедливо. Не надо обобщать. Есть еще у нас порядочные люди…
Он умолк. Не пора ли вспомнить о конференции энтомологов в Лос-Анжелосе? Нет, еще рановато. Шарден снял со стены большую банку.
— Вы знаете, что это? — спросил он.
Веланд, удивленный, замигал глазами. Что это могло значить? Шутка? Экзамен? Шарден сидел спокойно, ожидая ответа. Доктор посмотрел на банку и кашлянул…
— Это кажется, Termes bellicosus?
— Вы неплохой классификатор. Но… Вы знаете, что я делал в Африке?
— Нет…
Снова стало тихо. Тени прорезали глубокие борозды на щеках Шардена.
— Я шесть раз был в Бельгийском Конго. — Может, рассказать вам?
Профессор сложил руки на груди.
— Вы знаете, что такое джунгли? Откуда вам знать. Зеленая, шальная жизнь. Все — трепет, настороженность, движение. В пестрой гуще прожорливых созданий — умопомрачительные цветы, как взрывы красок, покрытые липкой паутиной, и насекомые — тысячи тысяч неизвестных видов. Не то, что у нас в Европе. Их не надо искать. Ночью вся палатка покрыта бабочками с ладонь величиной: упрямые, но слепые, они сотнями падают в огонь. По палатке ползают тени. Ветер доносит незнакомый звуки. Львы, шакалы… Но это еще ничего… Потом наступает слабость и лихорадка. Целым районом джунглей от шестого градуса южной широты управляет древняя семья вождей. За рекой несколько хижин из обожженной солнцем глины и соломы. Там и жил Нфо Туабе. Он не знал английского, откуда ему знать. У меня было два переводчика: один переводил мои слова на диалект побережья, а другой с диалекта на язык бушменов. Нфо Туабе нарисовал мне карту и обозначил на ней границы своих владений. Я спас его сына от сонной болезни. И вот за это…
Не открывая глаз, Шарден вынул из внутреннего кармана блокнот. Веланд увидел страницу, исчерченную красными чернилами, — какие-то запутанные линии.
— Трудно ориентироваться… Здесь джунгли кончаются, как срезанные ножом. Это — граница владений. Я спросил, что же за джунглями, там, дальше. Он не хотел об этом говорить ночью. Пришлось подождать дня. И вот тогда в этой зловонной конуре без окон… вы представить не можете, как там душно… сказал мне, что дальше начинаются муравьи. Белые муравьи, строящие огромные города. Их страна простирается на много километров. Рыжие муравьи воюют с белыми. Они приходят из джунглей гигантской живой рекой. Тогда слоны стадами покидают окрестности. Убегают тигры. Даже змеи. Из птиц остаются только сипы. Муравьи идут так неделю, иногда месяц. Днем и ночью. Ржавым живым потоком. Рыжие муравьи, уничтожив белых сторожей, входят в их город. Они никогда не возвращаются. Что с ними происходит — неизвестно. Но на другой год сквозь джунгли пробираются новые полчища. Так было при его отце, при деде и прадеде. Так было всегда.