Сейчас поехать? Или завтра, рано?
В ночи ввалиться в тихую обитель?..
Стучать в ворота? Всех перебудить их?
«Нет, нет, ночуем здесь», – решил Сережа.
И Таня с этим согласилась тоже.
Нашли отель, автомобиль пристроен,
А для людей – приличные покои.
Все оформленье – несколько минут,
Казалось, будто их в отеле ждут!
(Нет, не привыкну, видно, я вовек,
Что может так обычный человек
В гостинице остаться на ночлег.
Приветствую тебя, грядущий век!)
Лишь разместились, Таня постучала,
Они попили чаю для начала,
И вот слились две разные струи.
Им вместе – сто, и как они могли!
Не думайте, что страсти роковые
Бушуют до семнадцати годов!
Вы, лысые, пузатые, седые,
Вас ждет еще такое, будь здоров!
Конечно, объяснить одной лишь страстью
Порыв Татьяны, в общем, в нашей власти.
И все ж замечу, честным быть желая,
Возможна здесь тенденция другая:
Ведь всякий смертный, стоя на краю,
Охотнее воскликнет: «Я люблю!»
И отойдет от кромки, от барьера…
От вышки парашютной, для примера…
С утра, покинув общую постель,
Сергей еще на день продлил отель,
Чуть задержался около буфета,
Где выпил рюмку водки с винегретом,
Вернувшись в номер, Таню не нашел,
Решил, что это даже хорошо,
И томно растянулся на диване,
Подумав: «Мама знала все заранее!»
А где же Таня, Господи, прости?
Неплохо бы теперь ее найти.
Вот, в номере своем рыдает Таня:
Уж цель высокая ее не привлекает.
«Я не достойна звания монашки —
Еще в пути я согрешила тяжко.
Меня запутал он в свои тенета!
Зачем он объяснял про Магомета?!
Зачем меня он соблазнял хитро?
На поезде б добралась, на метро,
На тройке, или, вот, пришла б пешком,
Лохмотья подпоясав ремешком.
Иль вовсе, с перебитыми ногами
Я б по камням звенела костылями.
Или слепая, с тросточкой в руке,
Собака-поводырь на поводке!
Замерзшая, я б грелась у костра,
Тут зов в ночи: «Иди сюда, сестра…»
В своем стремленье Таня не тверда,
Коль мнится эта ей белиберда,
А дальше даже более того:
«Придется выйти замуж за него.
И пусть навек останутся во мне
Мечты о монастырской тишине!
Падем перед женою на колени,
Она оценит наши устремленья,
Должна ж, в конце концов, жена и мать
Чужие чувства тоже понимать!
Конечно, мужа окружу заботой,
Порой лишь загрущу. Он: «Что ты, что ты?!»
Потом глаза опустит, понимая,
Что в вышине душа моя витает…»
Не плачет Таня – новая заря
Встает в душе. (Мы знаем, что зазря.)
И новый идеал воздвигнут снова,
Иллюзий старых рухнули основы.
Тут мой герой подергал ручку двери:
«Давай, Танюша, выходи скорее,
Давно ведь время завтракать уже,
Вот тут буфетик есть, на этаже».