"И это -- будущее элвилинского народа" -- горько посетовал он.
-- Что с вами, мевретт Мадре? -- встревожился Люб.
-- Плохо ему, -- сказала Тему.
-- Его нужно отнести в лазарет, -- огласил приговор лекарь. -- Обоих.
-- Что вы со мной фамильярничаете? -- я попыталась оттолкнуть остроухого, заодно сбросив с колен мокрое полотенце. -- Думаете, если мевретт, так можно со мной вот так? Идите вон к этой, своей, в синем платье! И не трогайте меня! Да что с вами?
-- Опять тащить? -- сделал страшные глаза Люб. -- Я сюда его насилу приволок...
-- На это есть помощники.
Звингард обернулся ко мне:
-- Теперь вы, деточка. Давайте руку.
-- Я не могу. Я его держу -- чтобы не упал, -- кивнула я на Одрина.
-- Так. Мевретт повопил, теперь следующий исполнитель... -- прокомментировал рыжий. И вздохнул обреченно: -- Ну, давайте, я подержу.
Мадре приподнял голову, недоуменно уставился на мои колени и пробормотал:
-- Извините...
И захлопал ресницами:
-- Какое еще синее платье?
-- То есть... -- я покосилась на Одрина. -- На вашей невесте. Она еще моим видом недовольна была, и прической. И... -- я сунула раненую руку Звингарду и отвернулась.
-- А у меня есть невеста? -- удивился мевретт. -- Звингард, это опять ваши штучки?
Дедка фыркнул.
-- Звингард, вы скотина.
-- Знаю, -- невозмутимо отозвался огненноволосый. -- Вы мне это уже говорили, когда у вас была горячка после меда.
-- Ого! -- выдал Люб, невероятно заинтересованный беседой.
Я скосила карий глаз на конопатого мальчишку и прошептала громко и внятно:
-- Я кричать не буду. А посмеешь усомниться -- на ногу наступлю. Внял?
А потом Звингард стал отдирать бинт с ладони, и мне пришлось прикусить рукав рубахи, чтобы и впрямь не заорать.
-- Ну, потерпи, потерпи... Не надо было самой перевязывать, -- успокоил лекарь, плеская на повязку воду, чтобы легче отошла. В конце концов справился и стал осматривать рану. -- Ого... Это кто ж вас так, деточка?
Люб покосился на Темулли и поспешил заверить лекаря, что это я абсолютно самостоятельно и без чьей-либо помощи справилась.
-- Нож случайно соскользнул, -- одарив рыжего мальчишку еще одним нехорошим взглядом, пробормотала я и покраснела. Терпеть ненавижу врать.
-- Ага, совершенно сам, -- ввернула Тему, которую совесть ни капли не мучила. Лекарь окинул всю компанию взглядом и хмыкнул:
-- Я так и понял.
-- Они у меня самостоятельные, ножи, -- сквозь зубы просипела я. -- А крапива еще самостоятельней...
Я вообразила, как толстый, жгучий крапивный стебель ходит по заднице... нет, не Темулли... а вот этой нудной элвилинской барышни в синем, и испытала злорадное облегчение. Даже боль в ране, казалось, утихла. Но потом я покосилась на мевретта и безнадежно прикрыла глаза.