— Простите, — пропищала мордочка, — вы Юрий Михайлович?
— Я, прелестное дитя. А ты кто?
— Я Штыканов Серёжа. Вера Константиновна велела вам срочно прийти к ней в кабинет.
Мордочка исчезла, а я посмотрел на ребят:
— Ребята, чтоб без шума. Идёт?
— Идёт, Юрий Михайлович! — довольно загалдели ребята. — Только вы не торопитесь…
— Здравствуйте, Вера Константиновна, — сказал я, входя к ней в кабинет.
— Добрый день, — сурово сказала она. — Садитесь и пишите.
— Уже?
— Что — уже?
— Заявление об уходе?
— Не понимаю ваших шуток, Юрий Михайлович. Садитесь и напишите заявление о том, что просите отпуск на месяц без сохранения заработной платы.
— Я?
— Вы.
— А зачем?
— А вы ничего не знаете?
— Нет.
— Действительно не знаете?
— Нет.
— Мне позвонил академик Петелин и сказал, чтобы вам срочно оформили отпуск на месяц за свой счёт и дали характеристику для выезда за границу.
— Мне?
— Вам. Я решила, что всё это глупые шутки. Чтобы академик Петелин звонил к нам в школу… Я извинилась на всякий случай и сказала, что на основании только телефонного звонка не могу, и так далее. Этот человек начал кричать и бросил трубку. Через пятнадцать минут позвонили из районе. Сама Клавдия Васильевна. И повторила просьбу насчёт вашего отпуска. А потом из райкома. Насчёт характеристики. Чтоб сегодня же привезли им. Я, конечно, сказала, что не возражаю… Но в середине учебного года…
— Клянусь, Вера Константиновна, это не моя инициатива. Я, конечно, догадываюсь, о чём идёт речь, но я и думать не мог…
Вера Константиновна посмотрела на меня неодобрительно, но с уважением.
— А что всё это значит? — спросила она.
— Да так… Гм… Ну как вам сказать… Понимаете, просто подвернулась туристская поездка…
— И поэтому звонят из райкома, чтобы мы сегодня же привезли им вашу характеристику? Юрий Михайлович, может быть, кое-кто в школе считает меня человеком несовременным, — Вера Константиновна обиженно поджала губы, — но я не настолько глупа, чтобы ничего не понимать. Что же делать, поезжайте и постарайтесь не уронить честь нашей школы.
— Постараюсь! — сказал я пылко. — Честное слово!
Повинуясь какому-то импульсу, я взял руку Веры Константиновны в свою, нагнулся и поцеловал.
Она посмотрела на меня безумным взглядом. Она было открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же снова закрыла его.
Весёлый сумасшедший вихрь подхватил меня. Я ничего не боялся. Всё было возможно.
— Вера Константиновна, — пропел я, — я люблю вас, потому что вы замечательная женщина.
Когда я, пританцовывая, выпархивал из её кабинета, я заметил, что директриса изо всех сил трёт себе ладонью лоб.