...Кто наделен распознаванием,
чей разум всегда сосредоточен,
Чувства у того знают узду,
словно добрый конь у колесничего.
...Кто понятлив, разумен, всегда чист,
тот достигает того места,
откуда он больше не рождается (III, 3-4, 6, 8).
Хотя йога здесь и не названа, все образы отчетливо йогические: уздечка, поводья, колесничий и добрые кони – все они связаны с этимоном йудж, "соблюдать пост", "запрягать". Столь же показательна строфа в другом месте:
Твердое владение чувствами –
это считают йогой.
Тогда человек становится неотвлеченным,
ибо йога приходит и уходит (II, 3, 11).
(См. еще VI, 18: "Тогда Начикета, приобретя знание, поведанное смертью, и все это предписание йоги, Достигши Брахмана, стал бесстрастным и бессмертным".)
Наконец, можно встретить и физиологические подробности, несомненно принадлежащие йоге: развивая шлоку из "Чхандогья-упанишады", наш текст говорит, что
В сердце – сто и одна артерия,
из них одна ведет к голове.
Идущий по ней вверх
достигает бессмертия (II, 3,16).
Это выражение весьма интересно: оно говорит о существовании системы мистической физиологии, относительно которой более поздние источники, особенно йогические упанишады и литература тантр, добавят еще больше конкретных сведений.
Человек, у которого распознавание – колесничий, а разум – словно поводья, достигает конца пути высшей обители Вишну (I, 3, 9). Это, конечно, еще не Вишну времен эпоса или пуран, однако его роль в этой первой упанишаде, где сказано, что для обретения знания об Атмане и достижения бессмертия требуется йога, уже показывает направление последующего синтеза: три важнейшие дороги к освобождению – знание упанишад, техники йоги и бхакти будут мало-помалу отождествляться и сращиваться. Этот синтетический процесс достаточно подробно описывается в упанишаде той же поры – "Шветашватаре", которая, однако, говорит о Шиве, а не о Вишну. Идентичность мистического знания и бессмертия ни в какой другой упанишаде не выражается столь часто.
Значимость мотива бессмертия позволяет нам предположить, что "Шветашватара-упанишада" была составлена в среде "мистиков" либо же, что более вероятно, была в этой среде переделана, поскольку заметно, что этот текст с течением времени подвергся многочисленным добавлениям. Термин "освобождение" появляется в нем не очень часто. Однако некоторые пассажи говорят о радости, которую доставляет плод "вечного счастья", обретаемый теми, кто знает Шиву (VI, 12), – это выражение, как и многие другие, свидетельствует о конкретном содержании подлинного мистического опыта. Брахман отождествляется с Шивой, чьими именами также могут быть Хара, Рудра, Бхагават. Мы не будем касаться композиционной структуры и шиваитского характера этой упанишады. Но необходимо подчеркнуть содержащийся в ней элемент практического мистицизма, благодаря чему можно лучше понять значение, которое придается приемам йоги. То, что эти приемы являются и частью традиции, личными "профессиональными секретами" каких-то "экспериментаторов"-отшельников, автор (или "составители") сам дает понять. Вот что он утверждает: