От чистой и уютной комнаты главного корпуса санатория работников водного транспорта не осталось и следа. Грязные, все в ржавых потеках бетонные стены какого-то полуподвала освещала хиленькая масляная лампа. Ее то и дело вздрагивающий от сквозняка огонек, казалось, вот-вот потухнет. Люди, находящиеся в помещении сидели и лежали в основном на сене, прикрытом такой же мешковиной, что лежала под Виктором. У некоторых были соломенные тюфяки. Все присутствующие были в верхней одежде. Холодно, наверное. Виктор этого не чувствовал. Его трясло, и внутри все горело.
— На-ка, парниша, выпей, — седоусый дед, похожий на путевого обходчика из-за своего странного плаща, протянул ему алюминиевую кружку. Припав к ее краю, Орловский принялся жадно пить прямо из рук старика.
— А его вообще кто-нибудь проверял? — спросил недовольным голосом парень, сидящий верхом на единственном стуле. — Вдруг он светится, как новогодняя елка.
— В норме, — ответили из темного угла.
— Обижаешь, — обернулся к парню старик, стянувший с головы капюшон и лыжную шапку. — У меня с этим четко.
В тусклом свете чадящей лампы Виктору удалось, наконец, рассмотреть старика, который оказался не так уж и стар. Просто глубокая морщина на его щеке оказалась шрамом, а седой не по годам шевелюрой он обзавелся совсем недавно. Теперь Орловский это откуда-то знал. Как знал, что находится на удаленной базе хантеров в Калязине. Городок располагался на острове посреди Волги, на стыке Московской, Калининской и Ярославской областей. Это была резервная база хантеров, где они отдыхали и лечили свои профессиональные болячки. То есть огнестрелы, переломы и обморожения как-то лечили, а с лучевой болезнью сюда просто приезжали умирать, как кошки уползают подыхать куда-нибудь подальше.
В Калязине резервная база была устроена не случайно. Это место — одно из самых «чистых» возле Москвы, да и добираться сюда было удобно. По Волге, а затем по каналу Волга-Москва до бывшей столицы можно было добраться на моторке за четыре часа. Правда, зимой база пустовала. Хантеры предпочитали отсиживаться-отлеживаться на основной базе в Деденево, откуда летом в Москву пробирались тоже по реке, а зимой на санях или кто по беднее, пехом.
Все эти знания всплывали в воспаленном сознании Виктора постепенно, какими-то отрывками. Размытые картины непонятно какого прошлого чередой проплывали перед ним, пластом, лежащим на пожертвованной кем-то лежанке.
Сначала вспомнилась Московская эпопея, потом оба побега из лагеря. Разведшколу он помнил плохо, что было после нее, не помнил вообще. Зато недавние события были настолько ярки, что не давали заснуть.