— Она не для вас. Нельзя сказать, что я не благодарна вам за то, что вы сделали. Но я презираю ваши мотивы, Дюрелл.
Он поднялся.
— Надо идти дальше.
Они шли по залитой лунным светом равнине, лишенной растительности, животных и следов человека. То и дело девушка оглядывалась через плечо. Она глядела на луну и казалась околдованной бледным сиянием, словно в приступе странной средневековой болезни.
— Есть старая корейская пословица, — сказал Дюрелл, — тот, кто остается в шатре, не увидит восхода луны.
— Вы такой необыкновенный, — шептала она. — В вас есть доброта. Сила. И сострадание. Спасибо вам за это, но…
Больше она ничего не сказала.
Они двигались дальше. Луна плыла над ними, ветер стих. Но и без ветра холод пробирал все сильнее. У девушки стучали зубы, хотя при этом она часто и тяжело дышала, стараясь поспеть за ним. Она прихрамывала, и Дюрелл понял, что её туфельки истерлись о каменистую почву. Он ничего не сказал, но устроил ещё один привал, когда на часах было за полночь. Девушка сразу опустилась на землю, пересохшим языком облизывая губы.
— Можно немножко воды? — попросила она.
— Позже.
— Но солнце совсем нас иссушит, когда взойдет.
— Мы тогда уже будем лежать в тени.
— Но здесь нет тени.
— Мы отыщем какую-нибудь.
— Я не смогу идти дальше. Наверное, нам суждено здесь умереть.
Его голос стал суровым.
— И вы этого хотите?
— Я…я не знаю. Иногда я не понимаю, что со мной происходит. Часть моей жизни — как во сне.
— Это не сон. Или, если хотите, это кошмар. Мы уже прошли по меньшей мере треть пути.
— Странно, что за нами не гонятся.
— Скорее всего, они ждут рассвета. Тогда можно воспользоваться самолетом. Или приехать на машинах.
— Почему они меня преследуют? — спросила она.
— Я вам объяснял. В данный момент вы самая ценная девушка на земле. Все хотят вас использовать.
— Вы тоже, Дюрелл?
— Да, — подтвердил он.
Ее зубы стучали.
— Мне х-холодно.
— Иди сюда.
Дюрелл обнял её. Таня напряглась, но не стала сопротивляться. Он начал рассказывать ей про каспийское побережье чуть севернее Тегерана. Про тысячи миль зеленых лесов, пляжей, уютных курортных отелей. Рассказывал про казино в Рамзаре, про рыбацкие лодки, груженые осетровой икрой, про город Хамада, который был уже древним, когда его захватил мидиец Кир, про Тебриз с его тонкими минаретами, про Мешхед, самый священный иранский город. Солнце там приятно грело, в горных долинах зеленели цветистые луга. Пока он говорил, девушка закрыла глаза и прижалась к нему. Сквозь рваное платье он вдруг ощутил зрелую крепость её тела. И беззвучно выругался. Она ещё теснее прильнула к нему, так что её мягкие бедра прижались к его животу и ногам. Иногда по её телу пробегала дрожь, и он надеялся, что не только холод тому виной.