— Знаю, — кивнул я, — мы постараемся взять деревню как можно быстрее.
— Поручик, — окликнул меня штабс-капитан Ермилов, — мы зарядим орудия картечью. Так что первую атаку с тыла отразить получится.
— Спасибо, господин штабс-капитан.
Шодровичи были не просто деревней, а самым настоящим застянком, как называют их поляки и малороссияне. Высокий частокол был в идеальном порядке, благо леса для того, чтобы его подновлять хватало. Над ним возвышались крыши деревянных домов. Из-за частокола по нам вели неприцельный огонь, значит, на нём оборудована стрелковая галерея. Хотя чего же ждать от деревни, где постоянно квартирует батальон пограничной стражи.
— Что тут у вас, прапорщик? — спросил я у Кмита.
— В деревне — враг, — доложил он. — Поляки. Первые выстрелы они сопровождали ругательствами на польском. Скорее всего, кавалерия. Гусары, если быть точным.
— С чего вы взяли? — удивился я.
— Вот, — Кмит протянул мне кусочек свинца — пулю для гусарского мушкетона. — Они до опушки леса не долетают. Падают в десятке шагов от первых кустов.
— Понятно, — кивнул я и неожиданно спросил у прапорщика: — Послушайте, Кмит, фамилия у вас польская, не так ли?
— Я из Малороссии, — ответил тот, совершенно не удивившись вопросу, — мои предки Кмиты из Белой Церкви воевали ещё вместе с Богданом Хмельницким против Польши.
— Ну, тогда, прапорщик, у меня нет сомнений в вас. — Я вынул из кобуры «Гастинн-Ренетт» и протянул его Кмиту.
— Благодарю вас, господин поручик, — вежливо отказался тот, — у меня есть огнестрельное оружие. Более эффективное на больших дистанциях.
Он снял со спины штуцер и подал мне. Я осмотрел нарезное ружьё, на прикладе красовалась латунная табличка с гравировкой «Лучшему стрелку Дворянского полка. Победителю стрелковых соревнований».
— Ермолаев, — обратился я к фельдфебелю, возвращая прапорщику ружьё, — подай-ка мне своё ружьё.
— Вашбродь, — протянул мне оружие фельдфебель. — Вы бы глянули в вашу зрительную трубу на деревню.
— Что там такое? — спросил я, вешая ружьё на плечо.
— Да вот, вашбродь, — как-то неуверенно сказал Ермолаев, — углядел Сашка Осипов, самый глазастый из наших… Ну так вы гляньте в трубу-то…
Я понял, что ничего путного от фельдфебеля не добьюсь, и решил последовать его совету. Сняв с пояса чехол с дешёвенькой подзорной трубой, я разложил её и направил на деревню.
Да. Глазастый парень наш Сашка Осипов. Вот только лучше бы мне этого не видеть. Я считал себя бывалым солдатом, видавшим виды, — и бой, и лагерь после боя, однако то, что я увидел в деревне… Меня едва не вывернуло наизнанку.