— У него солдаты не хуже, Серёжа, — покачал головой Федорцов. — Капитан, держу пари, уже знает о кавалеристах, скачущих к нам. Раз не было приказа строиться в каре, значит, так надо.
Позицию наша рота занимала почти идеальную. Мы могли отбить атаку превосходящих сил кавалерии противника. Левый фланг защищал густой лес, через который лошадей не провести. На правом же протекала мелкая речушка с топкими берегами, поросшими камышом. Так что атаковать нас вражеские конники могли только в лоб.
Поручик вынул из своей странной двойной кобуры длинноствольный пистолет и протянул его мне.
— Бери, Серёжа, — сказал он. — Своим ты ещё не обзавёлся, а в бою каждый выстрел будет на счету.
Я взял пистолет. Отличный дуэльный «Гастинн-Ренетт», изделие французских мастеров.
— Держи, — вслед за пистолетом Федорцов протянул мне пригоршню бумажных патронов.
Сам он вооружился братом-близнецом «Гастинн-Ренетта» и ловко заряжал его. Я быстро рассовал патроны по карманам и последовал примеру поручика. Мы успели зарядить пистолеты, как раз когда в поле зрения появились синие мундиры и красные кивера британских гусар. Федорцов встал в дуэльную стойку, боком к врагу, сложив руки на груди, пристроив «Гастинн-Ренетт» на сгибе локтя.
— Господин поручик, — чтобы хоть немного скрыть предбоевой мандраж, заговорил я с Федорцовым, — а отчего вы отдали один пистолет мне?
— Я, Серёжа, не герой бульварных романчиков, — с усмешкой ответил он, — чтобы палить из пистолетов с обеих рук.
Тут я вспомнил иллюстрацию одного из таких романчиков, назывался он, кажется, «Лучший стрелок» или как-то так. На желтоватом листке скверной бумаги был изображён некий офицер гвардии, действительно, стреляющий с обеих рук и поражающий из двух пистолетов тучи врагов.
Это воспоминание вызвало у меня кривую усмешку. Вот бы сюда такого чудо-стрелка, чтобы поразил весь эскадрон британских гусар, несущихся на нас.
Гусары в считанные минуты преодолели разделяющее нас расстояние. Поперёк седла у них лежали короткие кавалерийские мушкетоны. Приблизившись на сотню шагов, гусары по команде офицера изготовились к стрельбе.
— Товьсь! — тут же прокричал Федорцов, и солдаты вскинули мушкеты к плечу.
Гусары замедлили бег своих лошадей, чтобы дать прицельный залп по нам. Этого-то и ждал Федорцов.
— Пли! — скомандовал он, вскидывая руку с пистолетом.
Я с некоторым опозданием сделал то же самое, глазами ища себе жертву среди этих блистательных всадников.
Залп мушкетёров оглушил меня, от пороховой вони едва не стошнило, и заслезились глаза. Я даже про пистолет забыл, да и как стрелять, когда перед глазами только тени и пятна.