Откуда они взялись, никто понять не мог. Пригожин никогда не носил очков, тем более таких древних. И все же очки были настоящие, не такие, как обычно в фильмах надевают актеры. У актерских очков плоские стекла, и от этого они неестественно блестят. Слишком блестят и производят комическое, ненатуральное впечатление. Другое дело — очки, а точнее, пенсне Пригожина. В них были нормальные вогнутые стекла, которые почти не поблескивали. Илья Ильич еще раз поправил тонкую серебристую дужку и продолжал:
— Друзья, несколько миллиардов лет назад на этой планете под воздействием солнечного света и взаимного влечения молекул возникла сознательная жизнь.
Толпа внизу притихла.
— Из хаоса и беспорядка бездушной материи безо всяких на то всевышних предписаний и решений, но единственно путем демократической самоорганизации образовалось думающее вещество. Как? — можете возмутиться вы. Неужели мертвое рождает живое? Неужели из бездуховности возникает доброта и нежность, из глупости ум, из предательства самопожертвование? Что же, наступило время жестких вопросов и смелых ответов, ничего не поделаешь, правде нужно смотреть в лицо. Да, мои дорогие сограждане, возникает, да, из ничего! Из пустого места, из холодного беспробудного невежества, вопреки всем известным и неизвестным законам сохранения! Но однажды возникнув, разумная жизнь неистребимо воспроизводится под напором любви и интереса. Она многократно приумножается и ей становится тесно. Да, Земля колыбель разума, но разум не может жить вечно в колыбели. Разум достояние Вселенной. Он есть и средство, и цель.
Илья Ильич на минуту остановился. Жесткий необношенный воротник индийской рубашки оказался маловат ему и теперь мешал говорить. Он попытался ослабить давление одежды, но вдруг вспомнил про тридцатиградусный мороз и перестал распутывать закутанную шею.
— Человечество много веков подряд лелеяло мечту о покорении Вселенной. Я сам отдал лучшие свои годы освоению безвоздушных пространств, конечно, так сказать, теоретически. Но я знал и верил: наступит время и наш многострадальный народ выполнит свою историческую миссию народа-первооткрывателя безбрежных холодеющих пространств.
Упоминание о холодеющих пространствах насторожило представителей Северной Заставы. В толпе зашушукались. Пенсионер Афанасич громко кашлянул и сплюнул твердеющей в полете жидкостью. Вначале он с завистью смотрел на соседа Пирожина, допущенного выступать перед народом. Теперь же его охватило возмущение. С утра ему наобещали эксперимент оборонного значения, а получается космическое надувательство. «Чего это он нам мозги пудрит, как будто мы этого космоса и не нюхали?» — спросил он у Константина. Константин пожал широкими плечами и потрогал себя под мышкой. У капитана шумело в голове. Он вчера явно недооценил убойные качества местного портвейна. Зато его полюбил отец конструктора, Петр Афанасьевич Варфоломеев, и в результате совместного музицирования теперь по-дружески делился с ним возмущением.