— Ну, со свиданьицем! — произнес Петр Семеныч, когда Незнански присоседился к ним за столом.
Паша тискал в руках осиновый кол, не выпуская из поля зрения освобожденного вампира. Он брезгливо сморщился, когда Петер одним глотком опустошил кружку подогретой свиной крови, после чего облизал языком окровавленные губы.
— А клыки у тебя чего, выдвижные? — заплетающимся языком поинтересовался Петр Семеныч. К настоящему моменту он уже принял на грудь изрядную дозу спиртного. — Ну-ка, закажи!
Вампир послушно выдвинул острые клыки.
— Мать-перемать! — охнул банкир. — Где же ты их все время прячешь? Никогда не думал, что у меня знакомый упырь появится! — язык у банкира заплетался все сильнее и сильнее. — Нет, вы не подумайте чего. Упырей в нашем бизнесе пруд пруди! Акулы… Но с таким, как в ужастиках… Вот ей-ей первый раз… Паша, н-наливай!
— Петр Семеныч, вам уже хватит! — укоризненно произнес Паша.
— Ты со мной не спорь! — банкир оперся локтем на стол, а на подбородок положил в раскрытую ладонь. — Ты вот чего скажи, а вы на солнце, как в киношках показывают… пых, и сгораете?
— Простые вампиры не переносят солнечный свет, — ответил Незнански.
— А ты, значит, не простой? Крутой! Круче вареных яиц?
— Не простой, — согласился Петер. — Я высший вампир! И могу некоторое время находиться на солнце, хотя никакой радости мне это не приносит.
— А в летучую мышь, можешь превращаться? Ну, можешь, нет?
— А вот это враки, — сказал вампир. — Я могу навести морок, и вы подумаете, что я превратился в летучую мышь…
— За… Загипнотизировать?
Локоть Петра Семеныча соскочил со стола, его голова бессильно упала на грудь. Он захрапел, пуская слюни.
— Вырубился, — сказал Паша. — Петр Семеныч, давай я тебя на кровать…
Он подхватил грузное тело шефа под мышки и с трудом дотащил до кровати. Вскоре Петр Семеныч уже мирно посапывал, уткнувшись носом в подушку.
— Пашь, ты еще будешь? — Вольф качнул бутылкой водки.
— Не, Вольфыч, ты пей, а мне она уже чего-то в глотку не лезет.
— Как знаешь, — Вольф не скупясь, вылил остатки из бутылки себе в стакан. — Петька, знаешь, как я рад, что мы снова вместе? Будь здоров! — он залпом выпил и занюхал рукавом. — Как ты себя чувствуешь… Таким…
— Упырем, как изволил выразиться мой тезка? — понятливо усмехнулся Петер.
— Угу.
— Как тебе сказать… Легкость в теле такая… Силы столько, просто словами не передать… Ночью, как днем все вижу, каждую веточку в лесу, каждую хворостинку! И не болит ничего! Вот только жажда… Которую терпеть мочи нет! Пока сыт — почти человек! Но без свежей крови, неважно чьей, такие ломки начинаются. Патриарх говорил, что он без крови несколько столетий обходился, правда, не по своей воле… Он триста лет провел скованным в осиновом гробу, абсолютно без пищи! А сейчас ничего, живехонек!