Судьи переглянулись.
— Привести на очную ставку доносителя, — сказал Еропкин секретарю.
Тот встал и вышел. Фон Вульф стоял бледный и злой… "Вот до чего дошло… Это уж моей головы ищут за то только, что мало дал… О чумная, постыдная страна!.."
Через несколько минут ввели доносителя. Это и был Смирнов. Вся фигура его, весь облик, бегающие глазки, все обличало в нем самую низменную, подлую и трусливую продажность. На Вульфа, однако, он взглянул с тупым нахальством.
— Расскажи, как было дело, — с нескрываемым презрением глянул на него Еропкин.
Доноситель кашлянул куда-то в сторону, заерзал на месте и начал:
— Дело было так, ваше высокопревосходительство: когда ушли господа судьи от Вульфа, а я сидел в судейской камере на своем месте, в это время в камеру взошел Вульф и схватил меня за шиворот. "Что ты это делаешь?" — говорю я. "А знаешь ли, кто я?" — отвечал он. А я говорю: "Знаю, что ты Федор Иванович Вульф". — "Нет, — говорит, — я Иосиф Второй, император и царской крови! Я великий человек!" — "Что вы, — я говорю, — говорите? В своем ли вы уме?" — "Право, так", — говорит…
— Он лжет! — не вытерпел подсудимый.
— Не перебивайте, — остановил его Еропкин, — продолжай ты!
— "Право так", — говорит и, вынув из-за пазухи свернутую ассигнацию, предлагал ее мне. "На что это? — говорю я. — Не возьму, а скажу". Одначе Вульф положил мне ассигнацию, а я вышел из судейской камеры в сени, показал ассигнацию случившемуся там канцеляристу и объявил обо всем члену, князю Енгалычеву.
Доноситель замолчал и опять заерзал на месте, как бы желая забиться в щель.
— Что вы на это скажете? — повернулся Еропкин к Вульфу.
— Повторяю, ваше высокопревосходительство, — сказал тот с силой, — во всем этом наглая ложь! Кто свидетель?
Доноситель заметался, но ничего не сказал.
— Я одно должен добавить, — заключил Вульф, — что в ту же ночь у меня там украли золотые часы, ассигнацию в двадцать пять рублей… Не ее ли вы показывали в сенях господину канцеляристу? — с злой ирониею обратился он к доносителю, — и не показывали ли ему моих часов да тогда же пропавший полуимпериал?
Доноситель молчал, как убитый.
— Вы кончили? — спросил Еропкин, вставая.
— Кончил, ваше высокопревосходительство.
— А вы, господин секретарь, все записали?
— Все-с, ваше высокопревосходительство.
— Так пускай господин Вульф подпишет допрос, а вы (он глянул на одного из членов) объявите ему о тайности сего места и изготовьте донесение государыне императрице.
И, не взглянув ни на кого, московский главнокомандующий вышел.
— Можете идти, — сказал секретарь Смирнову, и тот на цыпочках вышел. — А вы, — сказал он Вульфу, — садитесь здесь и подпишите допрос.