к самой реке… Да-а, чего только не было в том переулке. Тяжело жили люди, страшно!..
Туйен молча шла рядом, временами поднимая на него глаза.
Луна светила как будто ярче. Они вышли к Красной реке. Вдали, у высокой плотины, шумели машины на рисоочистительной фабрике, светлым столбом поднималась к небу пыль. Они шли по дамбе, прислушивались к плеску волн. Вода заливала прибрежный откос, около дамбы виднелись лишь вытянувшиеся вереницей крыши из соломы и пальмовых листьев.
— Беда! Река опять поднялась!
— Что вы, Лыонг, наоборот, сейчас вода спала. Вы бы сходили к Часовой башне или к холодильнику: там прямо в кучу свалены вещи и всякий скарб, который люди из береговых деревушек вытащили на плотину, когда их затопило дня два назад.
Пройдя еще немного по дамбе, они спустились на лежавшую вдоль реки пустынную улицу. Они шли не торопясь под старыми капоковыми деревьями[49]. Огромные — в несколько обхватов — стволы уходили прямо в ночное небо, простирая ветви над высокими домами с погасшими окнами.
Вдруг Туйен остановилась.
— Вон опять летит тот самолет!
За рекой, в посеребренном луной небе моргали зеленый и красный огоньки. Гудок паровоза, долетевший с моста Лаунг-биен, заглушил гул самолета.
Лыонг обернулся. Туйен глядела на него. По лицу ее стекал лунный свет, черные глаза — глубокие и влажные — не то смеялись, не то плакали. У него остановилось сердце. Он понял, что любит Туйен еще с того, самого первого дня. Он взял ее за руку и почувствовал, что она вся дрожит.
— Туйен, — прошептал он.
— Да…
Голос ее прервался, и она спрятала вспыхнувшее лицо у него на груди.
Они молча стояли в тени капока, не решаясь сказать ни слова, позабыв о времени. Мимо проехала автомашина, и они, очнувшись, зашагали дальше по улице.
Лыодг обернулся и поглядел на реку. Зеленый и красный огоньки перелетели над ней и утонули в темных вершинах капоков, закрывших половину неба.
Шау и Доан вернулись из санатория в один день. Ногу Шау залечили, но все-таки он заметно прихрамывал и не мог бегать. Назавтра же оба ушли в тренировочный полет. Пока Шау медленно взбирался по стремянке в кабину, стоявший рядом Лыонг с тревогой поглядывал на него и потом внимательно наблюдал за его полетом. Шау летал отлично.
Приземлившиеся один за другим МиГи еще не выключили моторов, а Лыонг и Тоан бежали навстречу друзьям. Они обнялись, громко крича и хлопая друг друга по спине.
— С моей ногой, — смеясь, сказал Шау, — в небе теперь удобнее, чем на земле!
Дни сменялись чередой, прокаленные жарким солнцем. Но утром и вечером стало уже прохладнее. На полях вокруг аэродрома золотились полотнища зреющего риса. Наступала осень.