Трое американцев на этот раз, опасаясь нападения, были осторожны и четко держали строй.
Шау и Лыонг кружились каруселью, надежно прикрывая друг друга. Поэтому и МИГи, и вражеские машины, так и не открыв огня, промчались, едва успев разглядеть друг друга.
— Тханг-лаунг!... Хонг-ха! Хонг-ха!...[8] «Земля» приказывала возвращаться. Лыонг покосился вниз. Далеко-далеко с земли, над лесом, там, где упал сбитый им разведчик, поднимался черный столб дыма.
Парашютов не было видно. Янки, наверное, приземлились и скорее всего попали в руки ополченцев.
Шау вел Лыонга «домой» безопасным путем на небольшой высоте над позициями наших зенитных батарей.
Когда МИГ Лыонга добежал до конца бетонной полосы и, замедляя ход, покатил за ведущим, приземлившимся чуть раньше, летчик вдруг почувствовал, как его прошиб пот…
Подъехали два грузовика-тягача с техниками в кузовах. Нго стоял во весь рост, широко улыбался и махал Лыонгу рукой.
Шау, все еще сидевший в кабине, снимал маску. Лыонг выключил двигатель. Несколько секунд он просидел молча, не шевелясь.
«Дико хочется пить! Шлем и костюм, наверное, окаменели!..»
Он снял маску, расстегнул пряжку шлема под подбородком и перевел дух. Потом толчком откинул стекло кабины, встал и, улыбаясь, помахал друзьям. По покрасневшему лицу скатывались капельки пота, одежда прилипала к телу.
В тот день, когда Лыонг получил отпуск, стояла ужасная жара. Покрытая красной пылью дорога, казалось, вела прямо в огненную печь. Но он невозмутимо крутил педали, отмеряя версту за верстой. Под вечер, когда солнце начинало уже клониться к закату, наконец показалось озеро, зеркальная гладь которого переливалась между холмами, поросшими развесистыми деревьями. Дальше, за озером, высились горы.
Сердце его гулко забилось. Озеро как бы преобразило окрестный пейзаж, но он все равно узнал эти холмы, похожие на лежащего слона, и колючие бамбуковые заросли вокруг деревушек, разбросанных по склонам предгорий.
«Да, это Киеу-шон!.. Дом стоял тогда у самой дороги, вон там, где начинаются холмы… Кто мог подумать, что именно здесь я буду сегодня разыскивать свою сестренку Дао!…
…В войну, — продолжал думать Лыонг, — мама эвакуировалась с нами в эти края. Мне только исполнилось одиннадцать, а Дао — семь. Соседи построили нам хижину из бамбука, где еле встала швейная машина и широкая деревянная лежанка. Не успели отпраздновать Тет, как и сюда нагрянули каратели…»
Он глядел не отрываясь на выплывавшие издалека холмы, и в памяти оживали старые воспоминания…
«Сколько же лет прошло?.. Пятнадцать… нет, пожалуй, шестнадцать!.. Тогда казалось, что лысые эти холмы никак не укрыть! Камни да галька: ничего не растет, кроме блеклой травы и колючек. Руки в кровь сотрешь мотыгой, пока высадишь одно-единственное деревцо маниоки»