– Сколько я вам должна? – щебетала тем временем девушка.
– Как вас зовут? – поинтересовался я.
– Светик, – по-детски представилась водительница.
Я подавил вздох. Да уж, не Светлана, не Светлана Ивановна, не Света, а именно Светик!
– У меня хватит денег, – упорно гудела дурочка.
И тут до моего носа добрался странный, неприятный запах. Сначала я решил, что Светик щедро облилась новомодным парфюмом. Увы, сейчас некоторые фирмы выпускают абсолютно непотребные духи. Моя маменька приобрела розовый пузырек с содержимым, воняющим гнилыми яблоками. Я, нюхнув этой гадости, моментально перенесся мыслями в детство. Мозг человека всю жизнь хранит некоторые ребячьи впечатления, и мой не исключение. Много лет назад, когда мне было лет этак шесть, к отцу пришла редакторша, очень красивая женщина по имени Елена Петровна. Она сняла пальто и ласково потрепала меня по щеке. Я незамедлительно чихнул и с детской непосредственностью заявил:
– Вы пахнете, как мама Оли Рудневой.
– Она тоже любит польские духи? – улыбнулась красотка.
– Нет, у нее живет восемь кошек, – ответил я.
Елена Петровна вспыхнула и с такой силой стукнула дверью кабинета отца, что люстра в коридоре тоненько зазвенела хрустальными подвесками.
– Вава! – рявкнула присутствовавшая при этой сцене Николетта. – А ну, иди сюда!
Я перепугался, поняв, что сказал нечто неподобающее воспитанному мальчику и буду наказан. Но маменька неожиданно предложила:
– Хочешь мороженое? Поди возьми в холодильнике пачку пломбира.
Лишь через пару лет я сообразил: Елена Петровна высокий профессионал, отец ни под каким давлением не откажется от редактора, никогда не пропускающего «блохи» в его рукописях. Но дама слишком хороша собой и, как на грех, шикарно одевается. Николетта не испытывала к Елене Петровне добрых чувств и была страшно довольна, когда сын, абсолютно того не желая, сказал этой особе гадость. С тех пор я никогда не оцениваю чужой парфюм, промолчал и сейчас, хотя воняло невыносимо.
– Секундочку, айн момент, – бормотала девушка, выпутываясь из ремня безопасности, – только сумочку открою.
Я невольно посмотрел за спину водительницы и вздрогнул: на заднем сиденье лежала куча грязной одежды, настолько отвратительной, что от такой откажется самый небрезгливый бомж. Рядом, прямо на кожаной подушке, валялись два ботинка, это от них исходил редкостный смрад.
– Сколько? – щебетала Светик, выуживая из дорогого ридикюля кошелек. – Простите, а вас как зовут?
– Иван Павлович Подушкин, – представился я.
– Ванечка, – запела Светик, – пойдем глянем на твою машину. Я ни фига не понимаю в железках. Ты, плиз, сам оцени ущерб, и разъедемся, я дико тороплюсь! Николаша меня ждет!