Но времени что-то менять уже не было. С развязным видом – именно так: с развязным – появился сам старый Джефф. На нем был кричаще яркий сюртук и серый котелок; в петлице красовалась бутоньерка. Он был преисполнен бурного веселья, и его седые усы воинственно топорщились; в скрипучем голосе слышалась абсолютная самоуверенность. За ним вошел Маннеринг, элегантный, как кинозвезда. Подойдя к столу, Уэйд решительным жестом отодвинул все бумаги и уселся на край стола.
– Хороший денек, не правда ли? – добродушно сказал он. – На тот случай, если вы не знаете, я Джефф Уэйд. Тот самый Джефф Уэйд. Хотел бы немного поболтать с вами.
– В самом деле? – спросил комиссар полиции, вложив в эти несколько слов максимальное количество яда. – Ну и?..
Самоуверенный визитер зашелся радостным кашлем. Уткнув подбородок в узел галстука, он оглядел стол.
– Вы, никак, считаете, что состряпали дело против молодого Маннеринга? – осведомился он.
– То есть?
Этот морщинистый старый черт откровенно веселился. Запустив руку за отворот пиджака, он извлек оттуда бумажник. Из него он вытащил то, что я никогда в жизни не видел и даже не верил, что оно существует. Это был банкнот в пять тысяч фунтов, который он разложил на столе.
– Положите сюда шестипенсовик, – сказал он.
– Боже… милостивый, – пробормотал генеральный прокурор, не веря своим глазам. – Вы пытаетесь…
– Нет, джентльмены, – спокойно и исключительно вежливо вмешался Маннеринг. – Это не взятка. Мой будущий тесть так далеко не заходит; рискну сказать, что любого из вас можно было бы купить значительно дешевле. Будьте любезны шестипенсовик.
Никто не произнес ни слова, ибо в этой ситуации не было сил даже гневаться. Старый Уэйд склонился над столом и ткнул пальцем в банкнот.
– Значит, никто не хочет рискнуть шестью пенсами? – спросил он. – Никак, духу никому не хватает? Я хочу поставить эту бумажку против вашей монетки – дело против Маннеринга у вас не получится, а если даже и попробуете, то Большое жюри[18] вас прокатит. Ну как?
– Джефф, – после паузы сказал сэр Герберт, – это заходит слишком далеко. В определенной мере я готов с тобой согласиться, но твой поступок – полная и законченная наглость, которая превышает все, что ты делал или склонен сделать. Так что убирайся – и незамедлительно.
– Минутку, – сказал глава полиции. – Почему вы так уверены, что нам не удастся выдвинуть обвинение?.. Эй, что там за шум?
Когда в кабинет влетел Попкинс, из-за двери раздался нестройный гул голосов.
– Предполагаю, что это компания мистера Уэйда, – с достоинством проинформировал он. – И их там довольно много.