Подвесная дорога в Сигулде проходит над холмами, поросшими лесом, спускается к бурной реке Гауи и тянется дальше через речной берег и поляны к новому лесу. Мы расположили людей так, чтобы в одной из фаз оказаться вертикально над ними и увидеть бегущих как бы с птичьего полета.
Вместе с операторами Филатовым и Лозовским и их помощниками мы вошли в железные кабины подвесной дороги и облачились в спасательные монтажные пояса. Только после того как нас приковали цепями к железным стойкам, был открыт люк в центре пола кабины. Саша Филатов лег на пол и, почти нырнув в люк, свесился наполовину вниз с кинокамерой.
Внизу остался Локосов – второй режиссер – с ассистентами, с которыми мы поддерживали связь по рации.
Итак, все готово. Звякнул предупредительный сигнал, и наша кабина поплыла над верхушками берез и сосен. Нас охватило удивительное состояние плавного вертикального полета, какое бывает только во сне… Мы приближались к отметке, большому упавшему дереву, и я увидела через окно кабины бегущих актеров.
«Внимание! Мотор!» Филатов включил камеру. Внизу, под нами, бежали люди-олени, и вот чудо: с высоты птичьего полета не было разницы между человеком и животным. На светлом фоне призрачного, обнаженного леса выделялись живые фигуры, объятые общим страхом.
Мамы-оленихи метались среди объятых ужасом детей, некоторые фигуры падали и не поднимались. Мы обогнали актеров, и только один бежавший впереди всех был виден из люка кабины. Он бежал вниз с холма, огромными нервными прыжками перепрыгивая через кусты и поваленные деревья, но вот он на краю берега, дальше бурная река, фигура заметалась в отчаянии и замерла у обрыва… А мы поплыли дальше через темные воды Гауи.
…Стоп! От резкого торможения кабину нашу сильно закачало, пришлось закрыть люк.
Вернулись на исходную точку, и я спустилась к новоиспеченным актерам, чтобы поздравить их с первыми в жизни съемками. Я увидела розовые счастливые лица, на которых светились восторженные глаза… Я поняла, что им удалось в первом же дубле достичь актерского состояния, веры в обстоятельства и что сейчас все они переживают катарсис, который мгновенно восстанавливает силы, тянет на повтор… И я не ошиблась! «Нужно еще раз!», «Здорово!», «Как в жизни!», «Мне даже казалось, я слышу лай собак, которые идут по следу», «И мне!», «И мне!»
Мы обменялись общими впечатлениями, я рассказала о том, что мы видели сверху, сделала небольшие поправки в направлении бега, и мы снова приступили к съемкам. Девять раз мы снимали в этот день сцену гона с разных точек, перемещая актеров к краю берега или на поляны, и во всех вариантах люди-олени поражали своей беззащитностью перед стихией зла. И, как бывает при сильном впечатлении, то, что так поразило в первом кадре, не оставляло и вечером. И перед сном я видела пронизанный холодом, обнаженный, сиротливый лес и тех, кто бежал между стволами деревьев. Кто же они? Кого беспощадно гнали по родному лесу?