– Трудненько будет… – позволил себе реплику Макаров.
Генерал снова вызверил лицо и рявкнул:
– Пусть кто-нибудь попробует увильнуть! Под тр-рибунал! – И снова продолжил спокойно: – Выздоравливающих в госпиталях срочно вооружить – и на позицию. Теперь распорядитесь, чтобы мне подали к крыльцу автомобиль… открытый автомобиль! Непременно открытый! И соедините меня срочно с генералом Эрдели.[11]
Час спустя от крыльца резиденции командующего отъехал черный открытый «рено».
Хорошо знакомый всему городу, Владимир Зенонович громоздился на заднем сиденье, решительный и спокойный. Автомобиль сделал несколько замысловатых петель по центральным улицам города, и охватившая было обывателей паника сама собой начала спадать. Генерал здесь, генерал спокоен, генерал знает, что делает.
Пока командующий производил эту демонстрацию, корниловцы, цвет и гордость Добровольческой армии, теряя людей, теряя надежду, щедро проливая свою и чужую кровь, держали оборону на подступах к городу.
Махновцы, превосходившие их численностью в десятки раз, шли в атаку волна за волной, как море атакует берег, – и так же откатывались назад, неся страшные потери. Конная атака захлебнулась, остановленная пулеметами, и теперь на позиции корниловцев наступали отряды перешедшего на сторону Махно «французского корпуса».[12] Это были хорошие, опытные солдаты, не чета необученным крестьянам.
– Еще одна такая атака, и от нашей роты не останется даже воспоминаний, – сказал, приподнявшись над бруствером окопа, поручик Селиванов, за смертью всех остальных офицеров командовавший третьей ротой корниловского батальона, – похоже, мы так и не дождемся подкреплений…
– Ваше благородие, кажись, идут! – Унтер-офицер Шаньгин дотронулся до плеча поручика и показал ему на приближающуюся со стороны города разномастную неровную колонну.
– Бог мой! – Селиванов едва не расхохотался, несмотря на серьезность положения, – где только они раскопали таких вояк?
Во главе с прихрамывающим офицером – артиллеристом, спешно выписанным из госпиталя, – приближалась толпа штатских, изо всех сил пытающихся держать строй. Какой-то немолодой барин в дорогой тяжелой шубе шел, опираясь на трехлинейную винтовку, как на трость. Остальные были ничуть не лучше.
– Господин поручик! – обратился артиллерист к Селиванову как к старшему на позиции. – Штабс-капитан Стеклов, прибыл в качестве подкрепления с отрядом мобилизованных из числа городских жителей в количестве ста штыков.
– Ох уж и подкрепление, – тяжело вздохнул поручик, – хоть патроны-то есть, господин штабс-капитан?