— В смысле?
— В том смысле, что одной констатации факта мало. Твои многочасовые медитации привели тебя к каким-нибудь более глубоким выводам — или это все, к чему ты пришел за три дня?
— Нет…
— Что, прости?
— Нет, это не все.
— Любопытно было бы услышать.
— Вам интересно?
— Да, разумеется.
— Кхм… уверены?
— Костя!
— Хорошо. Вы сами напросились…
…На этом месте Татьяна Николаевна остановила запись и убрала диктофон, похожий на толстую авторучку, в сумочку. Затем как ни в чем не бывало вернулась к своему чаю с печеньем.
— Мы не будем слушать дальше? — спросила Елена Александровна Самохвалова.
— Нет.
— Почему?
— Потому что я и так достаточно далеко зашла. Вы слышали о таком понятии, как врачебная этика?
Самохвалова нахмурилась:
— Конечно.
— А я все-таки врач, не забывайте об этом. В случае с Константином я работаю прежде всего в его интересах, и то, что я передаю вам часть наших разговоров, не делает мне чести. Вы понимаете?
Самохвалова со вздохом кивнула.
— Поэтому не ждите от меня большего. Это был последний фрагмент, который я дала вам послушать, договорились?
Елена Александровна опустила голову и прикрыла рукой глаза.
— Не переживайте вы так, Лена, все наладится.
— Когда?
— В свое время. Костя еще очень молод, и интеллекта у него хватит, не побоюсь этого слова, на пару Эйнштейнов. Он справится, я в этом уверена.
Татьяна Николаевна пыталась смягчить тон, чтобы успокоить клиентку, но у нее ничего не вышло. Напротив, Самохвалова еще больше расстроилась и даже начала нервничать.
— Его интеллект меня как раз и пугает! Вы думаете, его в первый раз так избивают?
Психолог молча смотрела в свою чашку.
— Да его бьют постоянно, с первого класса школы!
Татьяна Николаевна продолжала молчать. Конечно, она знала, что Костю бьют. Она знала о нем почти все, и те дозы информации, что она позволяла себе донести до материнского уха, были даже не надводной частью айсберга, а самой его верхушкой. Знай мать всю правду о своем любимом мальчике, ее пришлось бы долго лечить.
— Его бьют за все! За то, что не так одевается, не так ходит и по-другому смотрит. За то, что другую музыку слушает и не скачет как полоумный на этих дискотеках. За книжки, которые он читает, и за мысли, которые он высказывает. Он всю жизнь пытается демонстрировать, что он не такой, как все, он никогда не прятался, не пытался слиться с массой и подстроиться под нее — и его за это бьют постоянно, понимаете?! У парня сложилось мнение, что всех, кто не похож на других, подвергают таким издевательствам. Он не видел другого!
Тут Татьяна Николаевна пошла в атаку: