— Мне стало больно от него, — говорю. — В подземелье. Поэтому я спрашиваю.
И тут смутился мой батюшка невероятно, у него даже лицо залилось краской. Еле выдавил из себя:
— Видите ли, ваша светлость, я, конечно, как духовная особа, должен бы… воспрепятствовать… но людей так сложно к чему-то принудить в вопросах веры…
— Не понимаю, — говорю.
— Ваш троюродный дед, — говорит, — как бы сказать… был, в некотором роде, язычником… и воспитывал вашего дядюшку соответственно… Нет, я ничего не хочу сказать, наши благороднейшие господа жертвовали на церковь и вели себя достойнейшим образом… но в это древнее святилище порой спускались… помедитировать…
— А перстень? — говорю.
— Вы там были впервые, — отвечает. — Для перстня святого Эрлиха это все-таки нечестивое место. Он попытался вас предостеречь. Вам лучше бы не ходить туда, ваша светлость…
Но я, откровенно говоря, и сам не рвался спускаться в этот провал еще раз, господа. Я начал успокаиваться.
— Надеюсь, они не резали там людей, батюшка? — говорю. Уже не совсем серьезно.
Его краснота моментально слиняла до бледности.
— Боже вас упаси так шутить, ваша светлость, — говорит. — Так, по древним языческим обычаям, ходили поговорить с Океаном, умолить его о милости… особенно в бурные ночи, когда тут мрачновато… Просили духов Океана не гневаться… пустяки какие для образованного человека… архаическая романтика…
— Нынче это местечко содержится в образцовом порядке, — говорю.
Отец Клейн расслабился, даже улыбнулся.
— Митч чудит, ваша светлость. Бывало, вместе с вашим дядюшкой туда… похаживал. Теперь и жжет там газ… в память. Вот вас увидал у входа — и перепугался, что вы узнаете о его пристрастиях и прогоните с места…
Я успокоился. Совсем.
Откровенно говоря, господа, все эти тайны и летучие голландцы выглядели в своем роде даже интересно. Надо же, думал я, настоящий языческий культ. Жрецы Океана, понимаете ли. Архаическая романтика, как говорит батюшка, своеобразная прелесть есть и в этом. И у меня настоящая священная реликвия — перстень святого Эрлиха… о, мои дорогие, как это тешило мое самолюбие и грело душу!
Я, к сожалению, законченный грешник.
А этот личный портной меня безмерно утомил. Я подумать не мог, что у важных особ столько возни с тряпками. Этот зализанный господинчик с девичьими глазами меня крутил и вертел, как мог, и утыкал всего булавками, будто ежа колючками. Мне было жарко и ужасно хотелось на него рявкнуть, но рядом крутился Митч и утешительно бормотал нечто вроде: "Вам, ваша светлость, понадобится выездной костюм, да и не будете же вы жениться в вашем рабочем комбинезоне… имейте терпение, ваша светлость…" Пришлось набраться терпения.