Они сели в углу двора к столу, где жильцы играли в домино. Из дома вышли попадья и Лаврикова сестра Катерина с коробкой из-под детских башмаков, перевязанной лентой.
— Лаврик, — сказала попадья, протягивая сыну коробку, — когда похороните Мальву, приходите ватрушки кушать. Вот такое блюдо осталось, с горой.
Они закопали собачку в углу двора — в самом что ни на есть углу. Катерина заплакала и врезала Ваське в скулу.
— Отец напьется, — сказала она.
— Он Заразу любил, — поддакнул Лаврик. — Называл ее Вироза. А вообще ее звали Мальва — Мальвина.
— А ты что молчишь? — спросила Катерина у Васьки.
— О мертвых либо хорошо, либо никак, — сказал Васька. Ватрушек он не хотел.
Как-то осенью Васька встретился с отцом Сергеем Александровичем на улице. Поп шел с тросточкой, в шляпе и в полосатых брюках, нарядный, как артист. Он поманил Ваську и сказал ему, усмехаясь:
— Ты не виноват. Клеенка новая. Нужно было ее пивом вымыть. Приходи. Я двух котов отдрессировал — Мафусаилы. Тебе их не одолеть, хоть ты и Егорий.
— Егоров, — поправил Васька.
У Лаврика Васька спросил:
— Чего твой отец вдов мучает? Теперь котов купил...
— Он себя мучает. Мама говорит, что он сопьется. Он не верит в Бога. И я не верю. Если бы Бог был, он бы не создал такого дерьмового мира. Это бардак. Не Божья работа.
Лаврик всхлипнул. И Ваське Егорову показалось, что в Бога он все-таки верил. Верил, что именно Бог спасет отца от белой горячки. Но Бог не спас.
Спас никого не спас.
После войны Васька встретил отца Сергея в трамвае. Поп был в сильном подпитии. Какой-то парень в фуфайке навязывался проводить его до дому. Поп деликатно морщился, словно его угощали прокисшим пивом. Узнав Ваську, отец Сергей поднялся — в бобровой шапке с бархатным верхом, в лисьей шубе с котиковым воротником.
— Меня проводит сын, — сказал он. — Егорий, я так рад тебе. А Лаврик не пришел с войны. — Он заплакал. — Матушка умерла в блокаду. Мы с тобой сейчас их помянем.
Парень в фуфайке сказал, шевельнув посиневшими скулами:
— Я что? Пожалуйста. Я бы тоже, а? За компанию... — Он оглядел Ваську, понял что-то для себя решительное и не пошел следом.
Жил отец Сергей в маленьком одноэтажном домишке, не сожженном в блокаду лишь потому, что он кирпичный. Домик был убог. Заснеженный садик вокруг с него, с яблонями.
В торце большого стола сидел отец Сергей в тонкой шерстяной гимнастерке с медалью "За отвагу" на одной стороне груди и орденом "Отечественная война" — на другой. Гимнастерку он специально для Васьки надел. Васька подумал — давали священникам на войне орден Ленина или не давали? Ведь сколько их сражалось в солдатском строю.