– Какой ты добрый.
– Я не добрый, – раздраженно ответил он. – Я только пытаюсь получить то, что мне нужно.
– Но тебе ведь не нужны мои дети.
– Нужны, но не так, как их мать. Я же их совсем не знаю. Было бы глупо уверять тебя, что полюблю их всей душой, даже если уверен, что так и будет. Я и Салли полюбил бы, если бы хоть немного любил ее мать.
Мы помолчали. Я была в ужасе и от того, что он ждет от меня, и от того, что ждет меня, если я откажусь.
– Дэвид, ты, кажется, сказал, что не требуешь, чтобы я ушла от Уолтера.
Он мрачно улыбнулся:
– Все верно, только ты употребила не то время. Я не требовал. Пока не узнал, что оставил в тебе кое-что.
– А теперь требуешь.
– Именно.
– Когда я должна решить?
– Сейчас.
– Сейчас!
– Именно.
– Но почему, Дэвид? Почему не подождать денек-другой?
– Зачем? Денек-другой ничего не изменит. Я только хочу избавить нас обоих от медленной пытки.
– А если я не смогу, что ты будешь делать?
– Это тебя не касается. Что бы я ни сделал потом, тебя это уже не будет касаться. Никогда.
Я беспомощно посмотрела на него:
– Я боюсь.
– Чего?
– Всего. Боюсь потерять детей. Боюсь, что ты не будешь их любить. Что разлюбишь меня. Что не хватит денег. Что…
– Довольно. Я все понял. Ты боишься.
От стыда я не могла поднять глаз, как ребенок, который признался, что обмочил штанишки.
– Все-таки попытайся, Руфь. В жизни часто приходится преодолевать страх. – Он подошел ко мне, обнял, погладил по голове, поцеловал. – Ты же будешь не одна. Я буду рядом, я помогу тебе. Помогу все объяснить детям. Они уже не маленькие и смогут понять.
– Они ведь могут сами захотеть остаться со мной. То есть могут сказать Уолтеру и он может…
– Они могут. И он может.
А потом он может умереть. Если окажется, что он не нужен ни мне, ни им. То, на что я так надеюсь, убьет его.
– Нет, не могу, – прошептала я.
Он вздрогнул, разжал руки, поцеловал меня в лоб и оттолкнул.
– Дэвид, – жалобно воскликнула я. – Дэвид, прошу тебя…
– О чем? Иди домой, Руфи.
Он повернулся ко мне спиной. Меня охватил страх. Будто я по собственной воле улеглась в гроб, и он заколачивает крышку.
– Как я могу уйти?
– Чего ты хочешь? Утешения? Оно ждет тебя дома.
Я надела пальто, взяла сумку, уронила ее, подняла.
Еще не поздно. Ты еще можешь передумать. Ничего не потеряно, пока ты не ушла.
Зачем? Я не могу сказать ему, что оставлю детей; я могу лишь просить об отсрочке, которой он мне не даст.
– Я люблю тебя, Дэвид.
– Тогда ты знаешь, как надо поступить, Руфь.
И я ушла.