— А время до ресторана?
— Ха! — Шиндорга аж подскочил от наивности вопроса. — Бары, киношки, дискотеки, кафе… Дня не хватит.
— Пиццерии еще открыли, — добавила Ирка.
— У мужика должно быть дело, — твердо сказал Леденцов.
— Работа, что ли? — удивился Бледный.
— Хотя бы и работа.
— Мура, — простонал Грэг.
— Я однажды магнитофон неделю собирал, — осторожно повел Леденцов. — Удовольствие получше винного кайфа…
— Желток, ты нам про труд баки не заливай, — перебил Шиндорга.
Но теперь Леденцов знал, что психическая сила каждого, сложенная вместе, образует иную силу, способную подмять эту единицу. Психология толпы. Возможно, что, разобщившись, они заговорят по-другому.
— Я так дружбу понимаю, — сказал Леденцов. — Каждый думает о каждом.
— Ты о нас думаешь? — Плоские щеки Бледного готовы были дрогнуть от усмешки.
— Само собой. Обещал Артиста устроить в «Плазму» и устроил.
Грэг вскочил — гитара упала на землю, обиженно тренькнув. Его пушистые ресницы застыли изумленно.
— Треплешься? — спросил он.
— Завтра к двенадцати быть у них. Разумеется, трезвым.
— И что буду делать?
— Не знаю. Скорее всего варить им кофе.
— Я готов! — гикнул Артист. — Мэны, я пошел отмокать в ванной.
— В среду к Мэ-Мэ-Мэ! — крикнул вдогонку Бледный.
— Я тоже пошлепала, а то мамаха харчи ждет. — Ирка выволокла из-под себя набитую сумку, похожую на рюкзак.
— Не донесешь, — усомнился Леденцов.
— Помоги, — неопределенно бросила Ирка.
— Можно, — обрадовался он.
Шиндорга посмотрел таким острым взглядом, что его глазки в сумраке Шатра блеснули неживым светом.
Сумка оказалась грузной. В ней что-то скрипело, — наверное, вилок капусты, — звякало, — видимо, бидон — и булькало, — вероятно, бутылка. Ирка жила недалеко, поэтому зашагали пешком. Отягченный Леденцов едва поспевал за ее свободным шагом.
Уже стемнело. Он разговора не начинал, выжидая. Но Ирка молчала. Забеспокоившись об упускаемом времени, Леденцов спросил:
— Ты с кем живешь?
Сильная оплеуха пошатнула его. Он выронил сумку на панель, прислушиваясь к звону в левом ухе, будто трещал там ранний будильник с нескончаемым заводом.
— Я тебе не такая. — Ирка подняла сумку, намереваясь уходить. — А если Шиндорга наплел, то я челку ему выдеру.
— Дура, — в сердцах бросил он. — Я спрашиваю про родителей.
Ирка остановилась. Леденцов поболтал головой, стараясь вытряхнуть звон из уха. Вроде бы погашало. Ирка приблизилась неуверенно, выпячивая губы так заметно, будто хотела чмокнуть его в контуженную голову.
— Желток, не злись…
— Как пойду с тобой, так бываю битым.
Он отобрал сумку, радуясь этому битью: теперь Ирка чувствует свою вину, а виноватый человек душевнее. Брели они медленно: и не спешили никуда, и темный вечер располагал, и громоздкая сумка тормозила.