– Отлично, с нервами все превосходно. Хочу сказать, что у меня их достаточно; даже слишком много для одного человека. Мне свойственна скупость, я их берегу как свой капитал, – отвечаю я небрежно, стараясь казаться остроумной, хотя у меня не слишком хорошо получается. – Но вы же знаете, в нашем мире существуют не только боль и страдание, есть, к примеру, еще и смерть.
– Ха-ха-ха… Тебе уже лучше, уже поправилась?
– О, почти совсем поправилась, как видите. К счастью, в конце концов все проходит. Я так считаю.
– У нас еще один клиент, Кандела, – сообщает он, глядя на меня так, словно я горячий гамбургер. Я отлично чувствую, как он на меня смотрит, хотя на самом деле никто не может точно знать, что другие думают, какие фантазии у них возникают. – Так называемый обращенный.
– Обращенный во что?
– В исламскую религию.
– А…
– Его не надо бальзамировать, так что тебе не придется мне помогать.
Тем лучше, сегодня мне только не хватало украшать мертвецов. У меня на это нет сил.
– Как требует мусульманская религия, погребение должно произойти как можно быстрее. Кажется, его похоронят в Гранаде, на маленьком мусульманском кладбище, которое пару лет назад основала городская община. Матиас, шофер, отвезет его туда. Я предупредил семью, что его сын должен его сопровождать, ведь путь очень долгий.
– А…
– Его звали Хесус Флокс, но он поменял имя на Мохамеда Али, и я не знаю, какое из двух имен нужно писать на венках… Я даже не уверен, будут ли венки. Кажется, в конце обряда мусульман покрывают специальной накидкой с большим количеством вышитых изречений из Корана, и все.
– Он поменял свое имя?
– Очевидно.
– Почему?
Сеньор Ориоль идет по вестибюлю, а я следую за ним, склонив голову.
– Об этом много рассуждают. Человек трансформируется во что-то другое, пожалуй, это сходно с процессом, характерным для некоторых насекомых. Конечно, в его случае речь идет о духовном превращении. В общем, он был Хесусом, а теперь Мохамед. Его предки были арабами.
Да, ясно. А мои были иудеями, но это не значит, что я буду биться башкой о стену и веселить всех окружающих.
– Мне сказали, что у них нет страховки, а значит, семья будет оплачивать все наличными. Получится приличная сумма, Кандела, так что ты займешься расчетами. Я подготовил все квитанции, они там… идем, посмотрим. – Он кокетливо улыбается и встряхивает своим драгоценным «котелком» – у него не больше ума, чем у мешка с гвоздями. – Я только что напечатал… они здесь… Вот!
Он пытается изобразить, что роется в бумагах на своем столе, хотя его поверхность блистает чистотой утренней звезды, и найти там можно только записную книжку в обложке из кожи ягненка, старинную пустую чернильницу и пресс-папье из розового мрамора. Я не знаю никого, кто был бы более организованным, чистоплотным и простым, чем дон Хуан Мануэль.